Дао против всего, относящегося к учению. Дао за все, относящееся к спонтанности. Дао — это спонтанность. Дао — это «хорошо-как-есть». Дао — это глубочайшее принятие того. что есть. И человек расцветает в этом принятии.
Никаких сделок с действительностью.
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
ВОПРОС Что есть не иллюзия?
ОТВЕТ Все иллюзия, кроме наблюдающего. Все сон, кроме наблюдающего. Только познающий — истина, реальность. Все, что вы видите — иллюзорно; видящий не иллюзорен. Ночью вы видите одни сны, днём — другие, ночью забываются сны дня, днём забываются сны ночи. Порой вы спите с закрытыми глазами, порой вы спите с открытыми глазами, но одно вечно присутствует здесь, никогда не меняясь — это ваше сознание.
Ночью вы видите сны, днём вы видите вещи, мир. Все изменяется:
ночь в день, день в ночь, сны в мысли, мысли в сны, только одно остаётся неизменным — ваше наблюдение.
То, что вечно — истина. То, что меняется — иллюзорно.
Учтите, говоря «иллюзия», я не имею в виду, что этого нет. Говоря «иллюзия», я лишь имею в виду, что это не вечно истинно, а какой смысл во временной истине, в истине на мгновение? До этого мгновения это не было истиной и после этого мгновения перестанет быть ею. Вот почему на Востоке мы не гоняемся за жизнью: её не было до рождения, её снова не будет после смерти, так что это мгновенное явление не много стоит. Вовсе не обязательно быть одержимым ею, можно пройти через жизнь безучастно, не будучи затронутым ею.
Внимание Запада приковано к видимому, внимание Востока — к видящему: либо вы концентрируетесь на объекте, либо на себе. Когда вы концентрируетесь на объекте, ваш подход объективен, научен. Когда вы концентрируетесь на субъекте, ваш подход религиозен, субъект вечно истинен.
В Библии говорится: «Вначале было Слово». На Востоке не могли бы так сказать, Восток говорит: «В начале был наблюдающий, в середине — объект наблюдения, одно вечно останется субстратом всего.» Даже если бы в начале было слово, кто-то должен был его услышать — наблюдающий, видящий, иначе быть не могло. Так что, тот, кто слышит, предшествует слову; слово не может быть в начале. Больше и больше, глубже и глубже ищите наблюдающего, все больше входите в наблюдение — и однажды все изменится, произойдёт трансформация вашего фокуса.
Вот, например, вы слушаете меня. Можно слушать двумя способами, потому что все можно делать двумя способами: по-восточному и по-западному. Вы слушаете меня, ваше внимание может быть приковано к слушающему, наблюдающему, свидетелю, очевидцу, не слишком важно то, что говорится или что вы слышите, но вам важно — кто тот, кто слышит вас. Вы видите меня… кто видящий, кто видит? Эта трансформация, полная перемена приведёт вас в иллюзорный мир. Иначе все иллюзорно.
Я понимаю ваш вопрос: вы имеете в виду, что во внешнем мире есть что-то нереальное. Нет, снаружи все реально. Не то, чтобы что-то было реально, а что-то нереально — например, наружное нереально, а внутреннее реально. Снаружи растёт ум, внутри растёт медитация. Работая с внешним, ваш ум становится все более и более эффективным, на Западе ум стал потрясающе умен. Когда вы начнёте глядеть внутрь, на глядящего, растёт медитация, тогда вы становитесь великим философом и мыслителем, но вы испытываете истину… вы становитесь великим мистиком… вы становитесь Буддой, Ли-цзы, Иисусом.
Но все внимание, всегда помните, приковано к отражающему зеркалу. Не слишком привязывайтесь к тому, что отражается. Вы глядите в зеркало, ваш образ кажется таким реальным, но он не реален. Пусть образ не слишком владеет вами, образ в зеркале нереален, и человек, стоящий перед зеркалом, тоже нереален. Реально только одно сознание, знающее: «Я стою перед зеркалом». Реально сознание, знающее, что зеркало отражает стоящего перед ним. Это трансцендентальное сознание — реальность, и через него снисходит благодать, сатчитананда, через него становятся истинным, создающим и благодатным.
Почему мы называем мир иллюзорным? Позвольте напомнить: «иллюзорный» — не значит нереальный, это значит — реальный лишь временно, реальный на какое-то время.
Почему мы называем внешний мир иллюзорным? Потому что он приносит только ничтожное, он наделяет одними проекциями, амбициями, желаниями, он никогда не даёт вам быть по-настоящему счастливым, подлинно счастливым. Он даёт надежду, но никогда не исполняет её. Он ведёт вас во многие путешествия, но цель никогда не появляется, поэтому его называют «майя», «иллюзия». Он обманывает вас, это мираж, кажется, что он есть, но придя туда, вы ничего не находите. И к этому времени, как пришли туда вы, ваши желания проецируются ещё дальше. Это подобно горизонту: вы идёте к нему, он отступает, вы никогда не достигаете, не можете достичь, — это невозможно по самой его природе, он только кажется, его нет. В случае, если вы вступаете в свой внутренний мир, все совсем наоборот: чем ближе вы подходите, тем благодатнее, тем более светлым, ликующим и радостным вы становитесь. Чем ближе вы подходите, тем более подлинным и истинным вы становитесь. И в мгновение, когда вы стоите в самом центре, вы — сама истина. В этом мгновении пророк Упа-нишад провозглашает: «Я — Бог, Я — Брахма, ахам Брахмасми».
В этом мгновении достижения внутреннего центра Мансур аль-Калла-ди провозглашает: «Ана эль-Хакк, я есть истина». В этом мгновении Иисус говорит: «Я и Отец не двое, но одно».
Направляясь к объекту, вы уходите от себя, и чем дальше вы уходите от себя, тем дальше вы уходите от истины, потому что истина центрирована в вас.
Вы спрашиваете, что не иллюзия?
Я бы сказал — все иллюзия, кроме вас самих, но поспешу сказать, что говоря «вас», я не имею в виду то «вы», которое вы знаете. Я имею в виду «вы», ещё не открытое вами, «вы», которое принадлежит всему миру. То «вы», которое вы знаете, не что иное, как скопление всех иллюзий, всех снов и желаний. «Вы», о котором я говорю; к вам, как вы сейчас есть, не имеет ни малейшего отношения, это — вечное «вы», вечное «ты». Оно не ваше, не моё, оно не чьё-то ещё, оно каждого, оно самый центр всех вас.
Когда ваше 'я' отброшено, тогда возникает настоящее 'Я'. Когда ваша самость исчезает, тогда возникает настоящая самость. Ко мне приходят и говорят: «Самоотречение кажется нам очень трудным, потому что оно означает, что мы теряем себя». Они правы, но на самом деле возсе не правы. Они правы, потому что их самость, та самость, что они знали до своего времени, будет отброшена, но на самом деле они не правы: как только ложная самость будет отброшена, появится настоящая. Она здесь, она спрятана за облаками ложной самости. Вы, как вы есть на самом деле, в своём центре, — реальность. Все остальное — иллюзия.
Чтобы познать эту реальность, надо прийти к состоянию полного бездействия; действуя, вы удаляетесь от себя, вот почему Ли-цзы, Чжуан-цзы, Лао-цзы так внимательны к пассивности, действуя, вы контактируете с внешним миром.
Что такое активность? Активность — это контакт с внешним. Когда вы пассивны, вы не контактируете ни с чем, вы просто здесь, никаких контактов… никакого моста между вами и внешним, все мосты исчезли. В полном молчании, в полной несвязности вы осознаете, кто вы есть, иначе деятельность настолько занимает вас, что ваша настоящая самость не может утвердиться, проявить себя. Она продолжает ждать, а вы продолжаете заниматься тривиальным, мирским. Надо научиться ничего не делать.
Больной пришёл к врачу, скрючившись от боли. Осмотрев его, врач сказал, что он должен бросить вино и женщин.
— Куда мне, я едва шевелюсь.
— Да, и курить тоже.
— Ну нет.
— Почему же?
— Тогда я буду чувствовать себя дураком, которому нечего делать.
Ничего не делая, человек чувствует себя дураком. Надо что-то делать;
ничего не можешь делать — хотя бы кури. Когда нечего делать, начинают курить, хоть какое-то, но дело. Разве вы не замечали по себе? Если просто сидеть, через некоторое время ощущаешь беспокойство, надо что-то делать. Если кто-то войдёт, вы сделаете вид, что чем-то заняты: возьмёте прочитанную газету, иначе подумают, что вы дурак. Что вы делаете? Человек всегда, постоянно, всю жизнь должен что-то делать. Люди притворяются, что не могут просто быть, не разрешается.
На Западе говорят: «Пустая голова дьявола любит». Опасно, если кто-то ничего не делает. На самом
