Если ему не удастся увести их, их просто затопчут. Когда он повернулся к ним, внимание Нанетты отвлек пробирающийся к ней сквозь бегущую толпу слуга – один из дозорных:
– От Шоуза приближается вторая банда, – крикнул он ей поверх голов.
– Шоузцы?
– Не знаю, может быть, но мне кажется, у них слишком дикий вид.
Итак, пути к побегу отрезаны. Вторая разбойничья банда, жаждущая легкой поживы, зажала их в тиски.
– В погреб, все в погреб! – закричала она. – Мы сможем продержаться в погребе, пока не придет помощь!
Но и тут они опоздали. Управляющий, не зная, что приближается вторая банда, приказал открыть северные ворота, и те, кто не успел добежать до погреба, оказались зажатыми между двух отрядов. Внутренние вороты распахнулись, и нападающие хлынули во двор. С отчаянными воплями слуги устремились к погребу, а самые храбрые подхватывали на бегу детей. Управляющий и несколько мужчин пытались защитить их фланги, и давление ослабло, так как разбойникам нужна была пожива, а не драка. Оказавшись в доме, они мгновенно рассеялись по комнатам.
Нанетту, Елизавету и еще пару женщин затянуло потоком в часовню. Глаза Елизаветы широко раскрылись от ужаса, и она молча вцепилась в руку Нанетты. Нанетта тащила ее внутрь, полагая, что в дыму они смогут скрыться от бандитов и выбраться через восточный вход, которым воспользовался отец Фенелон и хористы. В часовне уже были разбойники, и Нанетта, со слезящимися глазами, задыхаясь, тащила Елизавету вперед, слыша, как они крушат часовню, и кто-то кричал грубым голосом:
– Круши папистских идолов!
Дыму было слишком много, чтобы различить что-то, и Нанетта не видела, куда они идут. Елизавета споткнулась обо что-то и упала, и Нанетта потеряла ее.. Тут она натолкнулась на алтарь и сразу поняла, где находится. Она начала выбираться на четвереньках к свежему воздуху, чтобы осмотреться и найти Елизавету.
За алтарем спрятались две молодые служанки, так сильно напуганные, что даже не шевельнулись, когда Нанетта натолкнулась на них. Она даже сомневалась, что они видели ее. И вдруг она услышала вопль Елизаветы.
– Елизавета, где ты?! – отчаянно крикнула она. Та продолжала кричать, и это были страшные вопли. Нанетта схватила с алтаря большой золотой подсвечник, вероятно, поставленный сюда одним из грабителей, а потом потерянный им в дыму и темноте, прижала его к груди и начала осторожно пробираться в сторону криков. Она чувствовала, как кровь стучит в висках, ее тошнило от дыма. Тут крики прекратились и перешли во всхлипывания, а в дыму появился просвет. Нанетта инстинктивно двинулась к свежему воздуху – вероятно, к окну, – и вдруг перед ее глазами открылось зрелище: лежащая на полу церкви Елизавета, с окровавленным лицом, разорванном платье, и на ней лежал, насилуя ее, мужчина в каких-то лохмотьях.
Нанетта поняла, что случилось. Она осторожно, едва дыша, подняла над собой подсвечник, но тут мужчина услышал ее приближение и повернул к ней голову. Казалось, прошла вечность, пока эти двое глядели друг на друга – Нанетта с занесенным над головой подсвечником и мужчина, смотрящий на нее.
Да, бороды раньше не было, и лицо стало каким-то поношенным и со следами тягот и возраста, но глаза – глаза не могли обмануть ее. Это странно знакомые черные омуты, в глубине которых, однако, таилось не то тепло, что она любила, а какая-то пустота, как будто там открылись врата смерти и сквозь них дул холодный ветер из вечной тьмы. Они несколько мгновений не спускали глаз друг с друга, словно время остановилось, а затем он поднял руку, чтобы защититься, но Нанетта уже опустила свое орудие на его голову.
Это не было сознательным актом – это был логический конец начатого ранее движения. Тяжесть подсвечника сделала свое дело безо всяких усилий со стороны держащей его женщины, и голова мужчины раскололась, как яйцо. Он упал, но буквально за мгновение до этого Нанетте показалось, что выражение его лица изменилось, что в его глазах мелькнуло какое-то понимание, странное облегчение, как если бы он достиг конца долгого и страшного пути.
Глава 24
Эмиас и его сыновья так и не увидели Понтефракта – еще по дороге, в нескольких милях от Йорка, их выследили и убили люди из той же банды, что напала на Морлэнд. Это было дело рук некоего Роберта Таннера, местного мирового судьи и ярого протестанта, который, получив приказ арестовать Эмиаса, решил сразу избавить мир от еще одного паписта и уничтожить римско-католический притон. Остальные разрушения и грабеж были делом рук бандитов и нищих, которые присоединились к нападавшим только ради наживы.
Известие о гибели пришло в Морлэнд, когда Нанетта и Арабелла пытались навести в доме хоть какой- нибудь порядок.
– Вот цена глупости, – с горечью проговорила Нанетта, – поражаюсь, неужели он думал, что все это стоит того... – она беспомощно махнула рукой в направлении зала, где собрались все выжившие и где оказывали первую помощь раненым. – Да, лучше всего перенести их тела сюда. Их можно положить в часовне – или в том, что он нее осталось – с остальными.
– Их уже везут, мадам, – ответил гонец. Когда он ушел, Нанетта прошептала Арабелле:
– Возможно, это к лучшему. Если бы их арестовали и судили, то наверняка приговорили бы к смертной казни, и тогда семье был бы нанесен больший ущерб. Возможно, так как их убили без суда, к нам не применят дальнейших санкций.
Арабелла печально посмотрела на Нанетту:
– И только, Нанетта? Неужели тебе не жалко их?
– Слишком, чтобы что-то говорить сейчас, кузина. Мне нужно подумать о живых – нужно известить молодого Пола в Лондоне, чтобы он скорее вернулся домой. Это будет тяжелое возвращение, и я молю Господа, чтобы его не осудили за грехи отца.
Когда вернулись морлэндцы и подоспели слуги из Шоуза, вещи удалось привести в порядок, во всяком случае оценить ущерб. Часовня выгорела изнутри, половина крыши рухнула, наружная стена разрушена,
