подбадривая криками. Пол чувствовал на бегу, как бешено колотится его сердце, а узкая ладонь Елизаветы так крепко сжала его пальцы, что он решил, что они вот-вот сломаются. Раздался треск развалившегося бревна, из него выстрелил язык пламени, и с воплем, словно безумная менада, Елизавета взметнулась в воздух, легко, как олень, перепрыгнув центр костра и не задев углей. За ней перелетел и Пол, а за ними – остальные пары. Пол подхватил ее на руки и поцеловал, прямо перед всеми, а старики закричали:
– Да здравствует молодая госпожа! Да здравствует мастер!
Так это и произошло.
Глава 27
Свадьба состоялась в июле – месяце, созданном для счастья. Пол решил устроить самую роскошную и богатую церемонию, насколько возможно, так как, во-первых, свадьба господина Морлэнда – это самое важное событие в жизни поместья, и крестьяне и арендаторы ожидают, что оно будет соответствовать его значению, и во-вторых – «так как времена мрачные и страшные, все, что мы можем сделать – это веселиться». Время было тяжелое. Страну раздирали религиозные распри, и надвигалась война с Францией. Шотландия отвергла планируемый Генрихом брак своей принцессы с принцем Эдуардом и обратилась за помощью к Франции, а Испании удалось заручиться помощью Англии в походе на Париж, поэтому летом во Францию должна была отправиться большая армия. А это, само собой, означало новые налоги, и король, за неимением умных министров, решил использовать для сбора налогов нетривиальные методы: начал продавать ранее захваченные в казну земли монастырей, и испортил монету, смешивая золото с недрагоценными металлами, чтобы увеличить вес.
– Это неблагоприятно отразится на нашей торговле, – сказал Джон Баттс Полу об этом последнем новшестве. – Когда антверпенские торговцы начинают косо смотреть на кусок английского золота, жди повышения цен.
– Это не так плохо, – заметил Пол.
– Да, кузен, но если золото будут разбавлять и дальше, что, если они вообще перестанут брать наши деньги?
– Ну, до этого не дойдет, – успокоил его Пол. Джон криво усмехнулся:
– Ты думаешь? Забавно. Вот сейчас у нас есть король, который придумал способ вдвое увеличить свои деньги, испортив монету. А когда его не станет, что тогда? Свора министров, видевших это, повторит его прием.
– Король может прожить еще долго, – сказал Пол.
Джон кивнул:
– Остается надеяться только на это – я молюсь о его здоровье каждый день, да доживет он до совершеннолетия принца.
Венчание должно было произойти в Морлэнде, а церемонию попросили провести отца Филиппа, так как в округе не осталось надежной церкви, где семья могла бы не опасаться сторонников реформации и диссидентов. Поэтому зимнюю гостиную увенчали цветами и зелеными ветвями, циновки устлали благоухающими травами – розмарином, ромашкой, мальвой, а стол перед камином стал алтарем. Это было удачное место – жених с невестой во время церемонии могли созерцать морлэндский герб над камином. Кроме того, там висели два портрета – справа Пола, дедушки господина, а слева – Нанетты.
На венчание приехала сама Нанетта, и по просьбе Елизаветы она помогала Арабелле одеть невесту. Нанетту удивил и порадовал этот выбор – она-то знала, что Елизавету не слишком огорчил ее отъезд, и не удивилась спокойствию невесты, когда они помогали ей облачиться в подвенечное платье. Наряд был роскошен: рубашка из белого шелка с вышитыми золотом веточками вереска, с пышными рукавами на проволочном каркасе; само платье из тяжелого золотистого дамастина с широкими рукавами, завернутыми, чтобы показать шелковую подкладку; белый бархатный чепец во французском стиле, вышитый золотой нитью с жемчугом, из-под которого струились черные волосы Елизаветы. Она, правда, не была девственницей, но такова была традиция, и кроме того, она сама не погрешила против добродетели – то, что случилось, произошло не по ее вине.
– Ты прекрасно выглядишь, – воскликнула Нанетта, отступая назад, чтобы полюбоваться девушкой.
Арабелла завершала украшение ее волос лентой из шелка.
– Она бесподобна, – согласилась Арабелла, – ну, Бесс, теперь осталось только надеть твое жемчужное ожерелье, подарок Пола, и ты готова.
– Оно в той маленькой шкатулке, – сказала Елизавета, и это были практически первые слова, что она произнесла за время одевания. – Я сейчас достану его...
– Нет, я сама, я знаю, где оно, – перебила ее Арабелла и покинула комнату.
Как только она скрылась, Нанетта воспользовалась возможностью сделать то, что хотела сделать с того момента, когда услышала о свадьбе Пола и Елизаветы.
– Елизавета, у меня есть кое-что для тебя. – Она потянула за цепочку у пояса и вытащила маленький молитвенник. – Видишь этот молитвенник? Это подарок мне от дедушки Пола на наше бракосочетание, и я с тех пор не расставалась с ним. Он принадлежал еще его прабабушке, Элеоноре Кортней, видишь, здесь на переплете вытеснен заяц, знак Кортней, который благодаря ей включили в фамильный герб. Говорят, что этот знак был дарован ей великим герцогом Йоркским, отцом короля Эдуарда и короля Ричарда, хотя за это я не могу поручиться.
– Вы хотите подарить его мне? – спросила Елизавета, поднимая глаза на Нанетту. – Это слишком дорогой подарок.
– Я хочу, чтобы он был у тебя. Если бы у нас с Полом были дети, то он перешел бы к ним, но мы не успели обзавестись ими. Эта вещь должна остаться в семье, ведь Элеонора Кортней была и твоей прапрабабушкой, так что будет справедливо, если он перейдет к тебе, а ты передашь его своей невестке, так он не исчезнет из семьи. Возьми его, дорогая, и пристегни к поясу, благословляю тебя.
Елизавета осторожно взяла молитвенник обеими руками, словно боялась разбить его.
– Спасибо, я сохраню его, как вы хотели. И... кузина Нан... мне жаль...
Она так и не сказала, чего ей жаль, и Нанетта не стала спрашивать, у нее на глазах выступили слезы:
