с ним…
– Очень редко, – напомнила ей Нанетта.
– И твой отец был близким другом сэра Томаса, – продолжала Маргарет, не обращая внимания на ее слова, – и Эмиас друг Джорджа...
– Был, до женитьбы.
– ...и я была подругой его дочери, по крайней мере, пока ее не отослали с позором – хотя, раз его назначили на такой пост, это не вменяют ему в вину, и... – она сделала паузу, – и неужели при всем этом я не могла получить в мужья придворного?!
«Все-таки, – подумала Нанетта, – как она отличается от Кэтрин, так спокойно принявшей свою судьбу».
– Возможно, дружба твоего отца простирается не так далеко, чтобы он мог претендовать на помощь в устройстве брака. Ты же знаешь, что это дело очень тонкое и запутанное. Я вообще удивляюсь, как кому-то удается выходить замуж.
Неудовлетворенная ее объяснениями, Маргарет продолжала брюзжать. Однако перед отцом она была само послушание – она всегда побаивалась его, и через слуг к ней просачивались слухи о его жестокости, которых ей не следовало бы знать. Когда она к тому же увидела своего жениха – высокого и очаровательного мужчину, – она тут же примирилась со своей участью. Джеймс Чэпем был строен, элегантен и роскошно одет по последней моде. У него было овальное, с правильными чертами лицо, кожа оливкового оттенка и пышная черная шевелюра. Он очаровательно улыбался, а его мелодичный голос просто завораживал Нанетту.
Он слишком хорош для Маргарет, вдруг подумала Нанетта, приседая перед ним в книксене и нескромно рассматривая его – она никак не могла опустить глаза, как подобало бы по этикету. Она видела, что в его глазах, которые он также не отвел от ее лица, целуя ее руку, была взаимность. В эти несколько секунд Нанетта по-настоящему радовалась, что она была так красива, она хотела произвести на него впечатление, она хотела, чтобы он не забыл ее. И выражение его глаз, которые смотрели только на нее, сказали, что она достигла своей цели.
Нанетта поднялась, отняла руку и, мгновенно осознав случившееся, вспыхнула от стыда. Это был жених ее кузины, как могла она забыться настолько, чтобы заигрывать с ним? Тут – хотя и поздновато – она опустила глаза, как приличествует скромной девушке, и отступила назад. Чтобы компенсировать свою оплошность, она за весь вечер не взглянула на красивого пришельца более одного-двух раз. Маргарет же, которая имела на то право, не отводила от него восхищенного взгляда, за исключением тех случаев, когда он смотрел на нее, и тогда она вспыхивала от смущения.
Пол удивленно рассматривал ее – манеры и поведение дочери, ее придворные разговоры и явно высокая самооценка поразили его сразу по ее приезде домой. Разумеется, она была прелестна, и ее светлые волосы и кожа были восхитительны, но в целом она не представляла собой ничего особенного, и он не мог понять, что придает ей такую уверенность в собственной избранности. Возможно, это неизбежное следствие возвращения домой, в глухую провинцию, из центра цивилизации, а может быть, результат восхищения, которое сквозило в глазах маленьких Кэтрин и Джейн, которым она казалась существом из иного мира.
И теперь эта самоуверенная штучка превратилась под воздействием чар Джеймса Чэпема в онемевшую от смущения дурочку, что одновременно забавляло и радовало его. Он считал Чэпема вполне терпимым и нетребовательным, легким в обращении, а это было важно для Пола. Но еще важнее было то, что Чэпем очень богат и не имеет наследников. Вулси, некогда покровитель Пола, изводил страну особыми обязательными займами на ведение войн, которые он объявлял ради славы своего господина. В 1522 году была война, в 1523, а потом в 1524 – сразу три платежа в так называемый «дружественный заем», высасывавший кровь из помещиков.
Северяне, традиционно неплательщики налогов, пользующиеся своей удаленностью от цивилизации и неохотно расстающиеся с деньгами, пригрозили восстанием, и королю пришлось отменить пожертвования – но только после того, когда удалось собрать их большую часть, и эти деньги, разумеется, не вернули. Налоги никогда не приветствовались, но в последние двадцать лет это было нечто страшное – цены росли стремительно, и помещики, зависевшие от ренты, которая росла гораздо медленнее, чувствовали себя все беднее.
Полу Морлэнду было легче, так как он получал доход с шерсти и тканей, цены на которые росли в ногу со всеми остальными ценами, а кроме того, его спасало и то, что у него в поместье сохранялась барщина. Те, кто полностью заменил барщину оброком, оказались в трудном положении – их денег не хватало на то, чтобы оплатить батраков для необходимых работ.
Кроме того, купленные корабли не принесли ожидаемых прибылей – «Мэри-Элеонора» совершила два неудачных плавания, только унесших деньги, а экономия на перевозке грузов при помощи «Мэри Флауэр» оказалась не столь большой, как ожидалось. Им отчаянно не хватало еще двух судов, чтобы окупиться. Поэтому Пол обрадовался, когда Джеймс Чэпем выразил желание присоединиться к семье Морлэндов и жениться на его дочери Маргарет. Теперь Пол должен был исполнить свою клятву и выдать замуж дочерей Джека, причем не хуже, чем это сделал бы он сам, но у него осталось уже не так много денег, чтобы дать им приданое, способное привлечь женихов, которых одобрил бы Джек.
Он решил на следующий день поговорить с Нанеттой, которая уже имела право выйти замуж, – тем более что свадьба Маргарет должна была состояться через несколько дней. Незадолго до обеда он вернулся в поместье и нашел всех четырех девушек – Маргарет, Нанетту, четырнадцатилетнюю Кэтрин и тринадцатилетнюю Джейн за шитьем в горнице. Старшие девочки рассказывали о своей жизни вне дома. Как только он вошел в комнату, они разом поднялись и сделали книксены, с любопытством глядя на него. Пол редко посещал горницу – она слишком напоминала ему об Анне – и вечерами предпочитал сидеть в большом зале или, если было холодно, в зимней гостиной. Его молодой пес Александр – сын умершего несколько лет назад Джеспера – обнюхал поочередно всех девушек, а Маргарет, вскрикнув, оттолкнула его, опасаясь, что он испачкает ее платье. Пол отозвал пса и сказал:
– Девочки, я хочу побеседовать с Нанеттой наедине. – Он сделал паузу, но, так как Маргарет не сразу сообразила, что это предложение удалиться, продолжил: – Маргарет, почему бы тебе не отвести Кэтрин и Джейн в детскую? Твои племянники хотели видеть тебя.
У Эмиаса было уже четверо детей: пятилетний Роберт, трехлетний Эдуард, двухлетняя Элеонора, названная в честь основательницы рода, и родившийся этим летом Пол. Елизавета была снова беременна, исполняя свой долг с покорностью овцы.
– Да, папа, – послушно отозвалась Маргарет и начала понукать младших, чтобы показать свое превосходство. У двери она остановилась и бросила на Нанетту быстрый взгляд, как бы предупреждающий, что при следующей встрече ей придется пересказать беседу полностью.
