холода.
– Мне холодно, – тихо прошептала она. Тяжесть тела, придавившая ее ноги, переместилась, сдвинулась вбок, на секунду холодно стало и ее ногам, но их тут же прикрыли платьем. Рядом с ней села какая-то тень, и она взмолилась о том, чтобы тень не заговорила, осталась безымянной. Но она заговорила, и это был, конечно, Пол:
– Мы должны идти – ты простудишься, если останешься лежать. Мне нужно было захватить плащ. Вставай, вставай, моя дорогая, дай мне руку!
Она неохотно протянула свою руку, и он помог ей подняться. Тень неумолимо превратилась в очертания ее дяди Пола – она его отлично знала, ошибки быть не могло. Ей стало немного дурно.
– Так-то лучше. Дай-ка я обниму тебя – ты вся дрожишь. Ну же, дорогая, дорогая моя... – Его слова сопровождались поцелуями, сначала покрывавшими ее лицо, потом губы, и когда дело дошло до этого, она почувствовала, как в нем нарастает возбуждение и его руки на ее плечах начинают твердеть. «Нет», – в отчаянии подумала она и дернулась, понимая, что может упасть в обморок. Он ослабил объятия:
– Прости меня, я слишком эгоистичен. Ты замерзла, нужно тебя согреть. Погоди-ка, а где твой чепец? Постой-ка минуточку, я поищу его... вот он! Дай я надену его на тебя. Извини, что я такой неуклюжий – никогда не работал камеристкой. Так правильно? Ну ладно, идем, дорогая, сердце моего сердца, пойдем.
Они поспешили к дворцу. Нанетта шла, слегка спотыкаясь, как уставший ребенок, не падая только благодаря его поддержке. Она еще не полностью пришла в себя, даже для того, чтобы что-то говорить, но Пола это, кажется, не смущало. Он был переполнен счастьем, она чувствовала, как он излучает радость.
– Не бойся, моя дорогая, все будет хорошо, клянусь тебе, я позабочусь о тебе. Все будет принадлежать тебе – мы поженимся, и ты станешь госпожой Морлэнда. Я все сделаю как следует, не волнуйся. Я получу церковное разрешение, а если нет, мы поженимся и без него, потому что я знаю тайну, которая облегчит дело. Твой отец не был сыном моего отца. Никто не знает об этом, на самом деле его мать переспала с кузеном моего отца, и Джек был его сыном. Так что в случае чего мы скажем священнику, что мы вовсе не состоим в кровном родстве, и это разрешит все проблемы.
Едва прислушиваясь к тому, что он говорит, Нанетта продолжала идти к дому. Это было какое-то странное путешествие в полутьме, когда ничто не казалось ровным, ничто не напоминало себя – химеры под крышами представлялись ожившими и хищно глядели на нее, а шелест ветра в листьях деревьев казался шепотом людей, осуждавших ее, издевающихся над ней. Что там такое говорит Пол? Она не могла понять его слов, она хотела только одного – скрыться. У двери дома он снова обнял ее и поцеловал в лоб, потом в глаза, щеки, губы.
– Спокойной ночи, дорогая моя, моя мышка, моя птичка, спокойной ночи. Пусть милые ангелы стерегут твой сон, моя прелесть. Иди же, иди в дом, уже почти рассвело. Господь благословит тебя, моя Нанетта.
Вывернувшись из его объятий, Нанетта приподняла юбки и вбежала в дом.
Глава 10
Когда Нанетта, шатаясь, добралась до своей спальни, Анны там не оказалось. Она плюхнулась на край кровати и начала соображать. Ее мысль двигалась неохотно, переходя от одного предмета к другому. Одна часть ее сознания ликовала, была переполнена радостью, вспоминая наслаждение, которое она давала и получала, блаженство от того, что Пол так сильно любит ее. Нанетта вспомнила пережитый экстаз и тихий голос, произнесший слова: «теперь ты понимаешь». Она подумала, что только сейчас она открыла то, для чего, наверно, была предназначена.
Но другая часть сознания была шокирована и потрясена случившимся. Что она натворила! Она нарушила все заповеди, которые ее учили соблюдать. Уже то, что согрешила, было ужасно, но переспать с собственным дядей, отцом Маргарет, который являлся фактически ее отцом и опекуном, было просто отвратительно. Сознание того, как по-язычески радостно она приняла эту запретную любовь, было унизительно – она-то считала себя добродетельной девушкой, девушкой с определенными идеалами. Ее ужасало то, с какой легкостью она подчинилась чувственной стороне своего существа.
«Что же делать?» – устало размышляла Нанетта. Пол хотел жениться на ней – по каноническому праву, они фактически уже были мужем и женой, так как каноническое право не делало различий между законным и незаконным половым актом. Брак с Полом давал ей обеспеченное положение, собственный дом – госпожа Морлэнда! О таком будущем Нанетта не могла и мечтать при отсутствии приданого. Кроме того, она получала мужа, который будет любить ее и заботиться о ней. Она получала все – богатство, статус, власть.
А если она не выйдет за него замуж? Брак с любым другим мужчиной, пока жив Пол, станет, в строгом смысле слова, невозможным, по каноническому праву это будет просто прелюбодеяние. Разумеется, такое временами случалось, и если удавалось замять дело, то последствий практически не бывало. Но если это всплывет, то лишит ее возможности вступить в другой брак в будущем – вследствие ее фактической помолвленности, – а если и нет, то она, в своем сердце, всегда будет помнить об этом. А вдруг она забеременела – что тогда?!
Так что все говорило за то, что ей следует принять предложение Пола, и очень мало причин – отказаться. Но как только она более серьезно подумала об этом, ей стало ясно, что это неосуществимо. Выйти замуж за дядю! Конечно, можно получить церковное разрешение, но как она будет выглядеть после всего этого? Как сможет она смотреть в глаза Маргарет, как может она заставить Маргарет называть ее матерью? Что делать с косыми взглядами слуг, ненавистью Эмиаса, как жить, постоянно размышляя о том, какие мысли скрывает за своей холодной маской Елизавета? И сам Пол – как только пыл его страсти остынет, разве он не исполнится неприязни к ней? Можно представить себе, как они будут жить, являя собой постоянный упрек друг другу. Уже сейчас ее чувство к нему превратилось в смесь желания и отвращения, как если бы он был лишь причиной пробуждения ее чувственности.
Ей нужно было поделиться с кем-нибудь своими переживаниями. Если бы Анна была здесь! И только она подумала об этом, как бы в ответ на ее мольбу дверь тихо отворилась, и в темный проем скользнула знакомая стройная фигурка Анны. Нанетта вскочила на ноги, чтобы обнять ее, но, прежде чем она вымолвила хоть слово, Анна схватила ее за руки и в сильном возбуждении прошептала:
– Что я тебе должна рассказать, моя Нанетта! Скорее ложись, мы задернем занавесь и поговорим.
– Что случилось, Анна? С тобой все в порядке? – с тревогой спросила Нанетта.
Анна повернулась к подруге, и по ее лицу та все поняла – черные глаза Анны блестели, щеки пылали, она излучала счастье. Рассказывать о своих проблемах было некогда – девушки молча раздели друг друга,
