Мила ушла. Руслан подозвал корчмаря.
— А что, хозяин, чем здесь можно поразвлечься?
— Да как-то особенно и нечем, Руслан-богатырь. Девок веселых в деревне нет, скоморохи последний раз на Купалу были… Разве что вино пить до полного изумления или в кости играть…
— А ты играешь?
— Ну, разве что, по маленькой…
— А давай! По маленькой.
— Чьи кости?
— Кто больше выкинет, того и кости. Я твоими мечу, ты моими. Идет?
— Идет.
Начали. Долгое время играли по маленькой. По прошествии часа оба оставались при своем. Увеличили ставки. Опять все при своих. Выпили по такому поводу. Стали играть — крупнее некуда: Руслан поставил все, что имел, включая коня и доспехи, хозяин поставил корчму со всем своим имуществом. Но боги, видать, в этот вечер равно благоволили к обоим, потому что ночь перекатилась за полночь, а оба все еще оставались каждый при своем. Поняв, что играть дальше совершенно бессмысленно, корчмарь и Руслан приступили было к обильному винопитию под потешные байки про Илью Жидовина, Залешанина или кривичей…
Скрипнула дверь, в корчму вошли пятеро. Крупные такие мужики, все при оружии. Лица красные с долгой дороги по пурге да морозу.
— Хозяин, вина! — рявкнул один из них.
— И мяса! — добавил второй.
— И побольше! — подытожил третий, самый здоровый.
— Сейчас! Я мигом! Присаживайтесь, дорогие гости! — корчмаря было не признать в этом заробевшем человечке, готовом поясно кланяться поздним посетителям. Руслан на всякий случай подтянул незаметно ножны с мечом поближе.
— Давай-давай, торопись, с долгой дороги мы, да с большого горя. — проворчал третий.
— Не извольте беспокоиться, я мигом! — запресмыкался корчмарь, и Руслану стало противно. Он положил меч на колени, вздохнул и повернулся к новоприбывшим гостям:
— А что за горе стряслось, люди… добрые?
— Товарищей наших порубили! — прошипел тот, что требовал мяса. — Девятеро их было, на хозяйстве оставались, пока мы… ездили по делам. Утром возвращаемся — изба в крови, двор истоптан, а товарищи наши в овраге лесном аккуратно так сложены. В рядок. Вот мы и идем по следу тех, кто это сделал. Чтобы отомстить, понятно? Двое их было: один при своем коне, второй одного нашего увел, своего подраненного у нас оставил. И этот наш конь чудесным образом в конюшне этой корчмы оказался. Ты не знаешь ли, молодец… добрый, кто бы это на нем сюда приехал, а?
«Опять драться с мужичьем, Ящер! Но другого выхода, по-видимому, нет.»
— Товарищ мой на нем приехал, и я вместе с ним. — ответил Руслан, начиная беспокоиться: эти пятеро казались куда более опытными бойцами, чем их вчерашние собратья. — так что можете излить свое горе горькое, прежде чем в Пекло к своим товарищам отправиться.
— Так я и думал. — вздохнул самый здоровый из всех пятерых, снимая полушубок и обнажая меч. Был он уже в изрядных летах, но все выдавало в нем очень бывалого воина: и сложение, и походка, и манера держаться. — Побахвалиться мы все мастера. «Мой меч — твоя голова с плеч», да? Посек девятерых щенков неразумных, и возгордился: я, мол, герой, каких свет еще не видывал… Ну, что ж, кто тебя учил драться, сучий выкормыш?
— Драться меня учил сам воевода Претич, и хватит языком молоть. — твердо сказал Руслан, вставая из-за стола с мечом в деснице.
— А меня учил тот же учитель, что и твоего воеводу. И я Претича всегда побивал. А трепаться и впрямь хватит. — спокойно произнес разбойник и сделал молниеносный выпад.
Дальнейшее Руслан запомнил сумбурно. Он нападал и защищался, защищался и нападал. Куда бы ни хотел он ударить, разбойник всегда успевал парировать выпад и сделать свой. Оба крутились, вертелись, искры сыпались, когда клинки соприкасались. Это, казалось, продолжалось бесконечно. Внезапно все кончилось: Руслан, тяжело дыша, отступил назад, а разбойник грузно осел на пол, тщетно пытаясь зажать руками фонтан крови, бьющий из шеи.
— Претичу… Мои поздравления. Если выживешь, конечно — усмехнулся он напоследок.
Остальные разбойники напали тут же, все началось сначала. Руслан дрался, не рассуждая. Самый молодой разбойник на миг приоткрылся — и тут же получил колющий удар в живот. Тут же Руслан пропустил удар по ноге, хлынула кровь. «Продержаться бы еще хоть сколько-нибудь!» — заколотилась между висками суматошная мысль. Усилием воли он прогнал ее, запретил себе думать о ранах — вчерашней и свежей. Тем временем он чудом уклонился от мощного рубящего удара сверху наискось и вновь сосредоточил внимание на битве. Еще один старый разбойник упал с раскроенной головой — годы не те, бешеный темп этой драки был ему явно не по силам. Руслан остался один против двоих. Те, казалось, ничуть не устали, словно не скакали целый день и полночи по зимней дороге, да еще в пургу; словно не махали тут мечами вот уже довольно долго…
Когда в глазах разливалось уже сплошное кровавое марево, и отражал удары врагов Руслан, скорее, уже интуитивно, подставился третий. И тут же упал с мечом в груди. Беда была в том, что меч застрял. И того мгновения, что богатырь пытался вытащить оружие, с лихвой хватило разбойнику для последнего удара. Боль моментально распространилась от бедра по всему телу, в глазах потемнело окончательно, и Руслан упал на тела поверженных врагов. Как бы из-за стены до него донесся голос убийцы:
— Силен был, сволочь… Ящер, ведь их двое было! — послышался топот взбегающего вверх по лестнице человека, затем сдавленное «тхе!», и, после небольшой паузы — грохот пересчитывающего ступеньки тела. Руслан заставил себя разлепить глаза. Перед ним лежал труп последнего разбойника. В груди его торчал тот самый кинжал, который утром Мила признала своим.
— А ты говоришь, вышивать… — всхлипнув, произнесла девушка и села возле Руслана.
— Да… живой я… — прохрипел богатырь. — А… вышивать все же… красивее…
Прошло полных две седмицы и началась третья, прежде чем раны Руслана затянулись настолько, что стало можно продолжать путь. Мила все это время не отходила от витязя, лечила его травами, перевязывала раны, кормила, и даже пела на сон грядущий песни и рассказывала байки разные. Когда они, наконец, оставили корчму, зима уже неохотно отступала, открывая дорогу вечно юной весне.
Каган Хичак Непримиримый заявил, что ждать более не намерен. Пока одни печенеги пируют — подумать только! — с русами в их деревянных шатрах, а другие — тоже неслыханно! — пашут землю и строят себе дома, как славяне и разбитые ими в пух и прах презренные хазары, должны же оставаться хоть немногие верные заветам предков воины? Если у вождя украли любимую жену — это же позор для всего племени, и смывается он только кровью! Есть еще настоящие воины среди печенегов? Или они все уже продались ненавистным русам?! Племя ответило, что есть, и каган велел немедля выступать, не дожидаясь, пока снег стает окончательно.
Лучший воин племени, чужак со светлыми волосами, большими глазами и странным именем Рыбий Сын, внутренне ликовал, предвкушая самую серьезную битву в своей жизни, ибо должно быть известно всякому, что демонов и колдунов недооценивать никак нельзя, какими бы несерьезными противниками они ни казались. А снег продолжал таять…
Глава 6
Золотая палата, как обычно, была полна. Хотя многие богатыри и разъехались по заставам да по разным делам, другие как раз вернулись в стольный Киев-град и желали погулять вволю от княжеских щедрот да обменяться свежими новостями с братьями по оружию. Добрыня, Лешак Попович, Твердохлеб Длиннорукий, Ян Усмович, Андрих Добрянков, Волчий Хвост, — вот имена лишь знатнейших из княжеских
