- Это всего лишь пять часов.
- Ну, будь осторожен, дорогой, и обязательно поспи перед обратной дорогой.
- Хорошо.
- И не пей, садясь за руль.
- Да брось, ма...
- Я беспокоюсь о тебе.
- Беспокойся о себе. Я уже большой мальчик.
- Когда вернешься?
- Завтра утром. Мы играем завтра вечером в Уайт-Бер-Лэйке.
- Я оставлю записку дома, если ребенок родится. Если нет, позвони в магазин.
- Хорошо, мама, мне пора идти.
- Иди, но, послушай... я люблю тебя.
Он молчал слишком долго, прежде чем сказать: 'Да, я тоже', как будто ему было слишком трудно произнести эти слова.
Повесив трубку, Бесс почувствовала себя совсем одинокой Она продолжала стоять, положив руку на телефон, смотрела в окно и чувствовала, что как мать она не состоялась Ей стали понятны чувства Майкла все эти годы, и она сама не знала теперь, как преодолеть пропасть между собой и Рэнди.
- Что-то не так? - спросила Хидер. Она обметала пыль с полок и стеклянных фигурок, двигаясь вдоль западной стены.
- О! - Бесс глубоко вздохнула. - Не знаю.
Через некоторое время она повернулась к Хидер и спросила:
- Среди твоих детей есть ребенок, которого труднее любить, чем других? Или это только у меня так? Я чувствую себя временами такой виноватой, но клянусь, мой младший сам держится отчужденно.
- Нет, это не только у тебя. У меня есть такой же ребенок. Моя средняя, Ким. Она не любит, когда ее обнимают, я уж не говорю, целуют. После того как ей исполнилось тринадцать, она отказывается делать что-либо вместе с нами. Игнорирует День матери и День отца, критикует программы радио, которые слушаю я, ей не нравится, как я вожу машину, она не любит фильмы, которые я люблю, одежду, которую я ношу. Приходит домой, только когда ей что-нибудь нужно. Иногда становится трудно любить такого ребенка.
- Как ты думаешь, они это перерастут?
Хидер поставила миску на полку и сказала:
- О, я надеюсь. Что-нибудь не так между тобой и Рэнди?
Бесс недоверчиво поглядела на Хидер:
- Сказать правду?
Хидер продолжала свое занятие.
- Он застал меня в постели с его отцом.
Хидер начала смеяться, сначала еле слышно, а потом на весь магазин. Когда смех прекратился, она подняла веничек для пыли над головой и стала его раскручивать:
- Ура!
Бесс слегка покраснела.
- Вся пыль летит обратно.
- А, плевать. Уволь меня.
Хидер вновь занялась вытиранием, улыбаясь.
- Я так и думала, что между вами что-то происходит серьезное. Я понимала, что ты занимаешься с ним не только бизнесом. Что касается меня, то я рада.
- Не радуйся, пожалуйста. Потому что от этого одни только проблемы. Рэнди всегда очень горько воспринимал наш развод, и он наконец высказал все отцу. Тут вмешалась я, и все вообще вышло из-под контроля. Я дала Рэнди пощечину, и с тех пор он сторонится меня. О, я просто в отчаянии, Хидер. Иногда роль матери мне ненавистна.
- У нас у всех так, временами.
- Что я сделала не правильно? Я любила его всю жизнь. Я говорила ему об этом, я целовала и обнимала его. Я посещала все родительские собрания. Я делала все, чему учили книги, но в какой-то момент я упустила его. И он уходит все дальше и дальше. Я знаю, что он пьет, курит марихуану, но никак не поймаю его, чтобы остановить.
Хидер оставила свой веничек, обошла прилавок, ласково обняла Бесс:
- Не всегда мы делаем что-то не так. Иногда и они виноваты. А нам остается лишь ждать, пока они перерастут и доверятся нам или дойдут до предела.
- Рэнди так любит свою музыку. Он так мечтал играть с оркестром, но я боюсь за него. Такой образ жизни может погубить его.
- Ты не можешь выбирать за него, Бесс. Больше уже не можешь.
- Я знаю. - Бесс на секунду прижалась к Хидер теснее. - Я знаю.
Когда она отстранилась, глаза ее блестели.
- Спасибо. Ты настоящий друг.
- Я мать, как и ты, и тоже лезла вон из кожи, но... - Хидер подняла и опустила ладони. - Все, что мы можем сделать, это любить их и надеяться на лучшее.
Было трудно сосредоточиться на работе, зная, что Лиза рожает, Бесс так и не смогла закончить кое- какие эскизы и занялась обслуживанием клиентов, потом прикрепила ярлыки к новой партии белья и повесила его для обозрения на старомодные деревянные брусья. Вышла на улицу, полила герани в ящиках под окном, распаковала новые обои. Каждые пять минут смотрела на часы.
Марк позвонил около трех:
- Мы в больнице. Вы можете сейчас приехать?
Бесс еле успела сказать 'до свидания', схватила сумку и побежала.
Больница была милях в двух от магазина. Вверх по Миртл-стрит к холму и затем к югу на Грили-стрит, на возвышенность, с которой было видно озеро Лили. Другие больницы были ближе к дому Лизы и Марка, но ее беременность подтвердил врач, которого Бесс знала всю жизнь, и Лиза предпочла, чтобы рядом с ней были знакомые люди. Бесс тоже почувствовала большую уверенность, подходя к больнице, в которой родились Лиза и Рэнди, где лечили Лизину сломанную руку, где ее дети получали медицинскую карту для школы, где им давали бесконечные полоскания для горла, где в историях болезней, которые до сих пор хранились в металлических ящиках, фиксировался их вес и рост. Здесь вся семья последний раз видела дедушку Дорнера.
Родильное отделение было совсем новым. Пахло клеем и краской. Вестибюль, освещенный спокойным светом, вел к посту дежурной сестры.
- Я мама Лизы Пэдгетт, - обратилась Бесс к дежурной сестре.
Молодая женщина проводила ее в родильную комнату. Там были Лиза, Марк и улыбающаяся медсестра, к халату которой была прикреплена пластинка с именем 'Джейн Мире'. Лиза лежала на кровати в мятом халатике, а Джейн приспосабливала какую-то белую трубку к ее животу. Она взяла два сенсора, прикрепила к трубке, ласково похлопала их и сказала: 'Ну вот'. Сенсоры были соединены с аппаратом возле кровати.
Лиза увидела Бесс:
- Привет, мама.
Бесс подошла к Лизе, наклонилась и поцеловала ее:
- Привет, дорогая. Привет, Марк. Как дела?
- Неплохо. Привязали меня к этой машине, чтобы мы были в курсе, если ребенок передумает или что- то вроде этого.
Повернувшись к сестре, она сказала:
- Это моя мама, Бесс... - И пояснила матери:
- А это та дама, которая должна провести меня через семь кругов ада.
Мисс Мире засмеялась:
- О, я надеюсь, что мне не придется этого делать. Не думаю, чтобы все было настолько плохо.
