переезжали, то репетировали. И все это помимо разгрузок и погрузок инструментов, на что требовалось два с половиной часа, и трехчасовых выступлений. Времени совсем не оставалось. А сейчас ему предстоит играть четыре часа, а он и по ступенькам-то с трудом поднимается, голова же вообще как крокетный шар на зубочистке.
С помощью маленького крепыша он все перенес на сцену.
- Ладно, спасибо, Рысак. Ты молодец.
Рэнди протянул ему пару небесно-голубых барабанных палочек.
Рысак взял палочки, глаза его за очками сияли восхищением и благодарностью.
- Мне?
Рэнди кивнул.
- Обалдеть можно, - тихо сказал мальчик и стал беззвучно барабанить.
- Эй, малыш! - окликнул его Рэнди.
Рысак повернулся, вертя одну из палочек, как пропеллер, между пальцами.
- Не исчезай. Мы сыграем одну специально для тебя.
Рысак отсалютовал палочкой и исчез.
Появился Пайк Ватсон с гитарой в футляре.
- Что за юнец?
- Кличка Рысак. Мечтает играть на барабанах.
- Ты дал ему палочки?
Рэнди пожал плечами:
- Ну и что? Мечту надо поддерживать.
- Ты прав.
- Я не сказал ему, что если он хочет играть с оркестром, то сначала должен научиться одновременно спать и вести машину.
- Ты вчера гудел?
Рэнди потряс головой, как будто стараясь проснуться:
- Еще как!
- Ладно, послушай. Я тебя сейчас из кусочков соберу. У меня тут действительно нечто стоящее. - Он постучал по футляру гитары.
- Кокаин? Нет, у меня не пойдет.
- Откуда ты знаешь? Маленькая понюшка, и ты чувствуешь себя этим чертовым Бэтменом. Можно вообще не тренироваться, а сыграть потрясно. Ну как?
Рэнди недоверчиво покачал головой:
- Не думаю.
Пайк таинственно ухмыльнулся.
- Гарантирую, что забудешь про усталость. - Он растопырил пальцы и медленно помахал ими в воздухе. - Будешь играть, как Чарльз Уотс.
- Сколько?
- На первый раз угощаю.
Рэнди потер грудь и наклонил голову набок:
- Даже не знаю, старик.
- Смотри, как хочешь. - Пайк поднял руки кверху. - Если ты боишься летать...
- Скажи, а как это на тебя в первый раз подействовало? Плохо?
- Ничего подобного. Ничего подобного! Поначалу ты немножко напряжен. Ну, нервничаешь, а потом буквально летаешь!
Рэнди потер лицо руками, вытянул губы трубочкой, выдохнул воздух.
- Какого черта... я всегда хотел играть, как Чарльз Уотс.
Он понюхал кокаин в фургоне Пайка, перед тем как они начали играть. Нос его жгло, он потер его, прежде чем идти на сцену.
Они начали первый тур, и Рэнди играл с закрытыми глазами. Когда он открыл их чуть позже, то увидел Рысака впереди всех. Он сидел на своей доске, устремив взгляд на Рэнди, и отбивал на колене такт голубыми палочками. Да, ничего не скажешь, его почитали как героя. Потрясно. Почти так же потрясно, как и ощущение, которое он начинал испытывать.
Перед толпой стояло несколько девочек-подростков в бикини с полосками загорелых плоских животов. Одна из них, с каскадом золотистых волос, покрывающих лопатки, не отрывала от него глаз. Он сразу мог выделить вот таких, готовых на все. От него только и требовалось, что взглянуть на нее несколько раз, изобразить подобие улыбки, которой она от него ожидала, и во время перерыва стать рядом, не слишком близко, но достаточно, чтобы она поняла, что понял он, и ждать, чтобы она сама подошла поближе. Разговор всегда был один и тот же:
- Привет.
- Привет.
- Ты молодец.
Он откровенно оглядит ее грудь и бедра.
- Ты тоже. Как тебя зовут?
Тут надо заявить, что одна песня посвящается ей. После этого забраться в ее трусики не составит никакого труда.
Сегодня тем не менее песня посвящалась Рысаку. Рэнди поднес микрофон к губам и сказал:
- Я бы хотел посвятить эту песню маленькому носильщику. Рысак, это тебе.
И когда Рэнди отбивал ритм 'Хорошенькой женщины', он напрочь забыл о той хорошенькой, что там стояла, наслаждаясь восхищением, которым светилось лицо мальчика.
Это случилось, когда они кончили вторую песню. Рэнди почувствовал: что-то с ним не так. Сердце вдруг бешено заколотилось, и его охватил страх. Он повернулся, чтобы попросить помощи у Пайка, но увидел лишь его спину в свободной черной рубашке, пересеченную по диагонали ремнем, и широко расставленные ноги.
Господи, его сердце! Что происходит с сердцем? Казалось, его удары поднимали волосы на голове. Мальчик смотрел на него... У Рэнди пропало дыхание... трудно играть... кругом люди... нужно доиграть до конца... все кружится... о-о-о! Хорошенькая женщина!
Песня заканчивается...
- Пайк!
Все внутри него дрожит... сердце выскакивает из груди... над ним наклоняется лицо Пайка, отделяя его от толпы...
- Все в порядке, старик. Первый раз всегда так. Подожди, потерпи минуту. Это пройдет.
Он сжимал руку Пайка.
- Нет, нет. Мне плохо, старик... сердце...
Пайк, злясь, приказывает свирепым шепотом:
- Пройдет, старик. Вокруг сотни людей. Пройдет через минуту. Не подводи нас!
Тик, тик, тик... палочки бьют по барабану... мальчишка наблюдает за ним с тротуара, лупит своими голубыми палочками... все кружится... так кружится... уйди, мальчик... я не хочу, чтобы ты смотрел на меня. Марианна, я хочу стать другим для тебя... сердце лупит, как стук барабана... пол рвется ему навстречу... удар головой... стул валяется в ногах... он смотрит в голубое небо...
Оркестр сыграл еще несколько так-тов, прежде чем они поняли, что барабан молчит. Когда музыка прекратилась, толпа подалась вперед. Все поднимались на цыпочки, чтобы разглядеть, раздались обеспокоенные голоса.
Дэни Скарфелли первым подбежал к Рэнди, наклонился над ним через бас-гитару, висящую у него на плече:
- Господи, Рэнди, что с тобой, старик?
- Позови Пайка... где Пайк?
Дэни вскочил на ноги, задев его барабаны.
Рэнди лежал, скованный страхом, а сердце его, казалось, билось уже в ушах.
