— Да так!..
— Он вот всегда таким манером от меня отделывается, — шутливо промолвил Иван Андреевич. — Не удостоивает.
По лицу Васи пробежала застенчивая улыбка.
— Еще смеется! — добродушно заметил отец, дружески похлопывая Васю по плечу. — Хоть бы ты, Коля, расшевелил нашего меланхолика!..
С этими словами Вязников встал из-за стола.
— Ты, Коля, потом зайди ко мне. Нам с тобой еще о многом поговорить надо. Ведь два года, брат, не видались. Ишь какой ты большой стал, меня перерос. А после обеда по усадьбе пройдем…
— Отлично, папа. Я к тебе зайду, дай только переодеться. Я совсем ведь по-дорожному. Эка прелесть какая! — воскликнул он, выходя на балкон. — Сад-то еще более разросся. Что, все Василий за садом смотрит? — спрашивал Николай, направляясь с отцом в густую аллею.
— Все он. Никаких перемен без тебя не было.
— И соседи те же?..
— Вот только Лычков имение продал. Совсем старик разорился.
— Кому?
— Кривошейнову. Помнишь мельника бывшего, Кузьму Петровича?
— Как не помнить… Шельма порядочная!..
— Он и купил!
— Это огромное имение купил?
— У него, братец, миллионное состояние. Он нынче у нас в уезде чуть не первое лицо.
— Времена!..
— И важничает как Кузьма!.. Рожа уморительная! Вот только по-прежнему теснит народ… Все крестьяне на него плачутся. Они у него все в руках. Все должны ему. Лаврентьев кассу устроил — все пользы мало: почти весь уезд в кабале у Кузьмы. Уж я в земстве подымал вопрос о нем. Напрасно! Только Кузьму обозлил.
— А Лаврентьев по-прежнему дикий человек?.. Ни с кем не знаком?
— Тише, тише, Коля!.. Вася за Лаврентьева горой стоит. Дикий человек — его приятель! — засмеялся Иван Андреевич. — Сошлись.
— Вот как!
— Человек-то он честный, только с некоторыми странностями. Совсем мужиком живет, по-прежнему!
— Ну, а Лески пусты?
— Нет. Недавно приехала Смирнова с двумя дочерьми. Очень неглупая женщина. Верно, в Петербурге о ней слышал?
— Как же, слышал. У нее бывает интеллигентное общество.
— Познакомься, если хочешь…
— С удовольствием. Говорят, порядочная женщина.
— И у Лаврентьева побывай. Человек он хороший, хоть и странный. Ты ведь с ним не знаком? И я с ним через Васю познакомился, а то прежде встречались только.
— Так вот как! Перемен-то у вас немало!
— Леночка, Коля, замуж выходит! — вставила Марья Степановна, подходя к разговаривающим.
— Да, да, я и забыл тебе сказать.
— Леночка? Это интересно. За кого?
— Угадай.
— Трудно.
— За Лаврентьева.
— Дикий человек женится на Леночке! Вот не ожидал! Никак не ожидал. Она часто у вас бывает?
— По-прежнему. Верно, сегодня придет.
— Леночка за Лаврентьева! Признаюсь, вы меня поразили.
— Лаврентьев три раза ей делал предложение.
— И она, наконец, согласилась?
— Что ж, если любит.
— Ну, разумеется; только я думал, что Леночке иная судьба готовится, а впрочем… Непременно поеду к Лаврентьеву. Верно, он стал чище одеваться, если Леночка за него замуж выходит. С ним, значит, произошла метаморфоза!.. — засмеялся Николай. — Экая роскошь-то в саду! После Петербурга точно в рай попал!
— Надеюсь, ты у нас до осени? — спросила Марья Степановна.
— Еще бы…
— А после? — спросил отец.
— Еще не решил, папа. Предположение есть. После поговорим! — произнес он, возвращаясь назад. — Ну, пойду переоденусь, а то я на дикого человека теперь похож!
Он вошел в столовую и, увидевши Васю, сидевшего на том же месте, охватил его за тонкую талию и нежно сказал:
— Чего ты, милый Васюк, один сидишь? Пойдем-ка!
И он увлек брата к себе в комнату.
— Все тот же! — проговорил, радостно улыбаясь, Вязников, обращаясь к жене.
— Тот же. Приехал — и будто веселье с ним приехало.
— А за обедом не худо было бы выпить по бокалу шампанского. Как ты думаешь, старуха? Есть у нас?
— Как не быть! Я припасла к Колиному приезду.
— Вот и отлично! Поздравим его с окончанием курса! Молодец он у нас. Конек горячий!
— Это-то и страшно.
— Отчего страшно?
— Ты разве забыл свою-то молодость?
— Ему не надо этого… Боже сохрани! — проговорил Иван Андреевич. — И к тому же… А, впрочем, зачем загадывать, милая… Что будет то будет! Лишь бы остался честным человеком!
IV
— Ну, а ты, Вася, как живешь? — спрашивал старший брат у Васи, подававшего Николаю мыться.
— Ничего, живу себе. На голову лить?
— Полей, голубчик… Вот так… Эко славно как! Перед обедом, Вася, купаться? Вода, я думаю, славная теперь, — говорил старший брат, с фырканьем вытираясь полотенцем. — А в академию скоро?
— Не знаю еще…
— Как не знаешь? Готовишься?
— Не очень. Не тянет меня академия…
— Так в университет, что ли?
Вася замахал головой.
— Так куда же?
— Разве надо непременно куда-нибудь?
— А то как же? Не недорослем же быть!
— Не по форме?
— Как это не по форме?
— Так, говорю: не по форме?.. Непременно надо?
Николай остановился и смотрел во все глаза на брата.
— Ты что, Коля, удивляешься так? — тихо спросил Вася.
— Да ты, Вася, чудак… Не сердись, голубчик, а ты чудак какой-то стал… Ведь надо же кончить курс!
— А ты почем знаешь, что надо?.. Как для кого!
