— Будьте спокойны, я пошутила. Я с вами больше не сделаю опыта! — тихо проронила Нина. — Довольно и прежних.
— А их было много?
— Бывало.
— И все удавались?
— Иногда! — задумчиво протянула Нина.
Николай вспомнил слова отца об одном молодом человеке, который застрелился из-за этой женщины, и ему хотелось спросить об этом опыте, но, взглянув на Нину, он не решился. Грустным выражением светились теперь эти насмешливые глаза.
— Странная вы, Нина Сергеевна! — прошептал Николай.
— Странная? Говорят! И не то еще говорят!.. Пусть говорят! — прибавила она равнодушно. — Не все ли равно?.. Так вы женитесь, Николай Иванович? Что ж, с богом! Не вы первый, не вы последний…
— Уж докончите: делаете эту глупость?
— Пожалуй, что и так!
— А я все-таки попробую!
Она тихо усмехнулась.
— Да вы не сердитесь! Пожалуйста, не сердитесь и не примите моих слов за кокетство! — прибавила она, дотрогиваясь рукой до его руки. — Этого бы еще недоставало! Я в самом деле за вас боюсь. Вы, сколько я вас знаю, впечатлительны, легко увлекаетесь и к тому же… Говорить ли?
— Говорите.
— Самолюбивы, очень самолюбивы. Вас гложет червь. Вы ждете от жизни чего-то особенного. Вам хочется славы, вам хочется известности. Не так ли?
— Положим, и так.
— Вот в том и беда! Вам показалось, что вы любите, и вы, недолго думая, руку и сердце.
— Что же дальше?
— А дальше вот что. Если бы будущая ваша жена была похожа… ну, положим, на меня, такая же скучающая натура, тогда ничего, не беда. Мы бы скоро надоели друг другу и разошлись в разные стороны; но ваша невеста, сколько я знаю, не такая. Она лучше нас с вами! Она любит, верно, вас так, как мы с вами не умеем, так, как, говорят, можно и должно любить.
— Говорят, — подчеркнул Николай.
— Да, говорят! Ну, и что ж тогда? Вы сделаете одним несчастным человеком больше. Вот и все!
— Какая мрачная картина! Разве можно знать, что случится? Я люблю, а что будет вперед… будь что будет!
— Будь что будет. Вот Лаврентьев ваш так бы не сказал. Он любит, а кто любит, тот так не говорит!..
— А как же?
— Иначе…
— Вы слышали, как?
— Полно шутить! А впрочем, не верьте мне… право… Я сегодня мрачно настроена и, быть может, слова мои слишком жестки… Согрейте их в вашем любящем сердце, и дай бог вам славы, хорошеньких детей и согласия!.. — сказала она как-то задушевно.
— Вы нынче в особенном настроении.
— Так, стих такой напал, желать всем счастья! — улыбнулась она.
— А самой не давать ни другим, ни себе?
— Кому как… Однако давайте лучше чай пить…
Она позвонила и приказала подать чай.
— А история скучающей женщины? Вы ее расскажете?
— Не боитесь хандры? А впрочем, похандрите… Это не мешает! Я расскажу вам эту историю… Пожалуй, можете сообщить какому-нибудь беллетристу… Сюжет пикантный… Но только пусть он не делает из героини какой-нибудь демонической натуры. Выйдет глупо, это вы и сами увидите. Это вместо предисловия, а вам и в виде предостережения!
— Уж я сам выведу заключение, не беспокойтесь…
— И откровенно произнесете свой приговор?
— Еще бы!..
— Ну, начинаю… Детство оставим в стороне… И неинтересно и долго. Замечу только, что моя героиня выросла в роскоши. Институт тоже в сторону. Начнем с того времени, когда нашей героине минуло восемнадцать лет, она выезжала и влюбилась в одного молодого человека. Он был юный, увлекающийся, порывистый. Он был недурен, богат надеждами и беден. Она тоже была бедна… Состояние после отца расстроилось. Они дали друг другу слово в вечной любви, а через несколько месяцев она уже венчалась с одним богатым чиновным стариком. Он был сдержан, очень умен и не говорил о любви. Ему нужна была жена…
— И она сознательно пошла замуж?
— Сознательно или нет, а пошла и даже очень была рада… подите! Она, моя героиня, любила роскошь, любила блеск, а это все было. Тогда как у молодого человека… одни надежды. Вдобавок…
— Просьбы матери?
— Отчасти… Но только отчасти. Не воображайте самоотвержения… вообще раздирающих сцен… Ничего этого не было. Мать взглянула на вопрос практически и рассказала все шансы… Она выслушала и не мешала устройству свадьбы…
— А после?..
— Вы ждете драмы?.. — усмехнулась Нина Сергеевна. — Никакой драмы не случилось. Муж был, как я вам сказала, умен, внимателен и понимал людей… Он умел скрывать свою ревность — а он был очень ревнив! — и никогда не говорил ей о любви. Во-первых, он был всегда занят, а во-вторых, понимал, что она его не любила и не могла любить! Он не стеснял ее свободы; она выезжала, кокетничала, за ней много ухаживали, она была недурна…
— Что так скромно?.. Она была красавица! — воскликнул Николай.
— Допустим! — улыбнулась Нина. — Жизнь проходила, как обыкновенно проходит жизнь светской женщины… весело и пусто. Она не имела времени скучать, хоть изредка хандрила и была верной женой.
— А что же случилось с рыцарем? И его клятва оказалась пустым словом?
— О нет. Он, бедный…
— Застрелился?
— Вы угадали… Верно, слышали об этой истории? — тихо проговорила Нина.
— Слышал! Что же она?
— Пожалела.
— И только?
— А что же больше? Не в монастырь же идти! Муж догадался свезти ее за границу. Они пробыли полгода и вернулись. Между тем светская жизнь начинала надоедать моей героине. Люди казались скучными, все эти ухаживания — однообразными. Она стала читать, сперва от скуки, а там увлеклась. Стала больше хандрить. Попробовала было заняться филантропией, но скучно стало. В один прекрасный день умер муж, и она осталась вдовой с состоянием. Сперва она обрадовалась — она не жалела о муже! — но скоро опять стала скучать. Одно время ей даже пришла сумасбродная мысль сделаться доктором, но вскоре и эта мысль показалась ей нелепой. К чему? Для чего? Разве ей нужно доставать средства? О, в это время разные сумасбродные мысли лезли в голову. Она старалась рассеяться, рисовала, читала, пробовала слушать лекции Присухина и Горлицына, — они сейчас же руку и сердце. Тоска…
— Итак, ваша героиня никого не любила?
— Так… один обман… а, впрочем, история не кончена…
— Начинается только?
— Случайно она встретилась с человеком, непохожим на тех, кого она встречала, ее заинтересовал этот человек… и…
