засветился. Вот вкратце и все. Завтра, кстати, похороны. Мужик держится молодцом, но видно, что здорово переживает. У ментов нет повода, насколько я знаю, подозревать, что за несчастным случаем что-то скрывается.
– Не так часто люди умудряются утонуть в собственном бассейне, – заметила я.
– Чего на свете не бывает, – Ларионов перегнулся ко мне и сказал: – Баба была пьяной в хлам.
– Алкоголичка?
– Черт ее знает. Если и пила, то за закрытой дверью.
– Где Корзухин был в то время, когда она утонула?
– На рыбалке. В шестидесяти километрах от города. Есть такое местечко, Николино Купалище, остров посреди реки, вот там он и рыбачил. В компании четырех человек, один из которых его большой приятель, прокурор нашего города, они, кстати, в одной школе учились когда-то, а второй – твой Хомяк, тоже его приятель.
– Вот как, – подняла я брови.
– Вот так. Это я на всякий случай, чтоб ты знала: алиби у него железное.
– А ему нужно алиби? – усмехнулась я.
– Уж теперь и не знаю, раз Дед тебя пустил по следу. Твои способности всем хорошо известны. – Ларионов засмеялся, словно произнес удачную шутку, а я не стала интересоваться, какие из моих способностей он имел в виду.
– Что ж, спасибо, – сказала я, поднимаясь и прихватывая папку с бумагами со стола.
– Всегда готов помочь, – хмыкнул он. – К Вешнякову поедешь? – когда я была уже возле двери, спросил Ларионов.
– Поеду, – кивнула я.
Но прежде чем отправиться к Артему, я вернулась в свой кабинет и заглянула в папку. Там было два листа бумаги со стандартными анкетными данными. Ничего интересного. Впрочем, я не ожидала найти там особые откровения. Придвинула телефон и набрала номер Вешнякова.
– Привет, мой трудолюбивый друг, – сказала я.
Артем хмыкнул:
– Чай, кофе, потанцуем?
– Непременно.
Он кашлянул и заметил с подозрением:
– Чего-то мне уже не хочется. Ты ведь не просто так позвонила?
– Вот за что я тебя люблю… – подхалимски начала я, но он перебил:
– А чего случилось-то? Вроде все спокойно.
– Вроде. Но покопаться кое в чем придется.
– Инициатива твоя или указание сверху?
– Я безынициативный товарищ.
– Кому ты лепишь? Ладно, приезжай.
– Может, встретимся в неформальной обстановке? – предложила я.
– Это я всегда готов. Давай через пару часиков в «Бочке меда».
– Достойный выбор, – засмеялась я.
Через два часа я подъезжала к кафе «Бочка меда» на Никитской. Кафе находилось в полуподвале и было знаменито своим пивом. Еще одним немаловажным его достоинством было то, что до кафе рукой подать и от моей работы, и от отдела, где трудился Артем, и от офиса охранного агентства, в котором командовал Лялин. Три эти точки образовывали треугольник, а кафе как раз оказалось посередине, так что с момента его открытия оно стало местом наших сборищ.
Однако в этот раз беспокоить Лялина я не планировала, потому что дело, которое меня сюда привело, того не стоило. Да и не было, в сущности, никакого дела.
Бросив машину на стоянке, я спустилась в подвал, толкнула стеклянную дверь и увидела молодого человека за высокой конторкой. Он широко улыбнулся и сказал, кивнув:
– Артем Сергеевич вас ждет.
Артем устроился за столом в нише, отделанной искусственным камнем. Стол представлял собой бочку с прорезями для ног, и Артем, сидевший на табуретке, напоминал персонаж известного мультика: Винни Пуха, который очень уважал мед. Вешняков уважал пиво, оттого сходство с персонажем было велико. Широкую добродушную физиономию приятеля украсила лучшая в мире улыбка.
– Жаль, кабак пустой, – ухмыльнулся он. – Вот бы сидели здесь мужики и мне завидовали.
– Чему, интересно? – подходя к нему и целуя в лоб, спросила я.
– Как чему? Такая красавица и меня в лобешник целует. Я сам, бывает, в такое счастье не верю.
– Зазнаюсь и целовать тебя перестану.
– А я умру от тоски и отчаяния, начнешь жалеть, да поздно будет. А где Сашка? – удивился Артем.
– Дома. На моей работе ему показываться запрещено.
– Жаль, хотел поболтать с этим типом. Как у него дела?
– Отлично. Как и ты, толстеет.
– Могла бы не тыкать меня носом в мои незначительные недостатки.
– Это достоинство. Тощие все злые. А ты хороший человек, и тебя должно быть много.
– Я сам этим утешаюсь, – улыбнулся Вешняков. – Моя меня в клуб записала, чтоб я жир в мышцы перегонял, на следующей неделе пойду, если ничего не случится. Не то пропадут денежки, только зря потратилась.
Я была уверена: именно так и будет, но предпочла помалкивать. Нам принесли пиво и закуску, мы выпили, Артем сунул в рот горсть орешков и, глядя на меня, хитро подмигнул:
– Корзухин?
– Слушай, – покачала я головой, изображая бурный восторг. – Ты совершенствуешься. Скоро Лялину сто очков вперед дашь.
– Куда мне, – отмахнулся Артем. – Я голову ломал, зачем тебе понадобился, в городе тишь-гладь, божья благодать, а ты покопаться предлагаешь. Не выдержал, позвонил старшему товарищу. А он мне с ходу: Корзухин. Жена у него погибла. А у Деда на Корзухина виды, вот он и подстраховывается. Мог бы присвоить себе чужие лавры, – разулыбался Артем. – Но парень я честный, говорю как есть. От Олега тебе привет.
– Спасибочки. Сам-то он что по поводу несчастного случая думает?
– Ничего он не думает. И я ничего не думаю. На место выезжал Сашка Быстров, парень толковый, я с ним уже связался, подъедет через полчаса. Но, судя по всему, дамочка просто утонула, выпив лишнего. Дождемся Сашку, он все и расскажет.
Мы еще выпили, болтая о пустяках, Вешняков всерьез заинтересовался диетами, а я его высмеивала. Наконец появился Быстров: молодой человек среднего роста с румяным лицом и небесно-голубыми глазами. Ямочки на щеках, когда он улыбался, делали его похожим на юного поэта-романтика, хотя профессию он себе выбрал отнюдь не романтическую. Одет был в костюм, изрядно потасканный, и темно-синюю куртку. Рубашка в полоску и галстук, которому место на помойке. Почему-то он напомнил мне Вешнякова на заре нашего знакомства, наверное, по этой причине парень сразу же вызвал у меня симпатию.
– Здравствуйте, – сказал он, переводя настороженный взгляд с меня на Артема. Мы дружно кивнули.
– Вот, знакомься, – начал мой друг. – Рязанцева Ольга Сергеевна, кто такая, ты знаешь, а это Александр Петрович. Садись, Саша, куртку снимай. Скажу сразу, в твоей компетентности никто не сомневается. Но у начальства, как известно, свои резоны, так что без обид. Ольге велели разобраться, ее дело холопье. Верно я говорю? – повернулся он ко мне.
– В самую точку.
– Так что, Саня, говорим по-дружески, здесь все свои.
– Дружески так дружески, – согласился тот. – Только не очень понятно: что, собственно, вас интересует?
– Ты нам обрисуй, в чем там дело.
– Да нет там дела никакого, – отмахнулся Саня. – Вскрытие показало: женщина захлебнулась. Никаких
