Он высунулся из машины, схватил ее за руку.
– Садись скорей! – скомандовал он.
– Нет, нет, нельзя! – Она упиралась, пытаясь вырвать руку. Он крепко сжал ее запястье. – Нет, нет, пусти меня! Мне больно!
– Так тебе и надо! – буркнул он. – Садись!
– Перестань, Джордж, пусти! Меня там ждут!
– Когда же мы увидимся?
У нее задрожали губы.
– Ах, не знаю! Ну, пусти же меня, пожалуйста! Разве ты не видишь, как мне плохо? – Глаза у нее стали синими, темными; солнце смело очертило напряженный поворот тела, тонкую твердую руку. – Пусти, пожалуйста!
– Сама сядешь или мне тебя поднять и посадить силком?
– Сейчас я заплачу! Пусти меня, слышишь?
– О черт! Прости, малыш, ей-богу я не хотел. Мне бы только видеться с тобой. Все равно нам надо видеться, даже если все кончено. Ну, поедем, я же тебя никогда не обижал!
Она сразу успокоилась:
– Хорошо, объедем квартал, только разик. Мне надо туда, к ним. – Она поставила ногу на подножку. – Обещаешь?
– Ясно. Раз объедем – и все. Не хочешь – так я тебя насильно похищать не буду.
Она села в машину и, отъезжая, быстро взглянула на дом. В окне виднелось лицо, круглое, любопытное.
4
Джордж повернул и въехал в тихий, обсаженный деревьями переулок между высокими стенами, увитыми жимолостью. Он остановил машину, но Сесили сразу сказала:
– Нет, нет, Джордж, поезжай!
Но он выключил мотор.
– Пожалуйста! – повторила она. Он повернулся к ней.
– Сесили, это все нарочно?
Она включила зажигание, попыталась достать ногой стартер. Он схватил ее руки, сжал.
– Посмотри на меня!
Ее глаза снова угрожающе налились синевой.
– Ты меня обманула, скажи?
– Сама не знаю. Ах, Джордж, все это так неожиданно. Там, когда мы про него говорили, казалось, как замечательно, что Дональд возвращается, хотя с ним приехала эта женщина, и вообще быть невестой такого знаменитого человека – ох, ты знаешь, мне показалось, что я даже люблю его, что все так и надо. А теперь… И вообще я еще не хочу выходить замуж. И его так долго не было. И он ехал ко мне, – а сам связался с другой женщиной… Не знаю, не знаю, что мне делать. Я… Я сейчас заплачу! – И вдруг она уронила руку на спинку сиденья, уткнулась лицом в согнутый локоть.
Он обнял ее за плечи, пытаясь притянуть к себе. Но она уперлась ему руками в грудь.
– Нет, нет, отвези меня назад!
– Слушай, Сесили!
– Не смей! Разве ты не понимаешь: я с ним обручена! Наверно, он завтра захочет обвенчаться – и мне придется выйти за него!
– Да как ты можешь! Ты же его не любишь!
– Но я должна, понимаешь, должна!
– А ты его любишь?
– Отвези меня к дяде Джо, пожалуйста, слышишь? Но он оказался сильнее, и наконец ему удалось обнять ее, почувствовать под платьем эти тонкие косточки, это хрупкое напряженное тело.
– Ты его любишь? – повторил он. Она зарылась лицом в его куртку.
– Смотри на меня! – Но она заупрямилась, и он, просунув руку под ее подбородок, силой поднял ее гомону. – Любишь его?
– Да, да! – крикнула она, глядя на него. – Поезжай назад!
– Ты врешь. Ты не выйдешь за него замуж.
Она уже плакала:
– Нет выйду. Я должна. Он так считает, и дядя Джо так считает. Говорю тебе: я должна!
– Да как же ты можешь, малыш, милый? Ты же любишь меня, меня! Ведь любишь, правда? Значит, ты не можешь за него замуж! – (Она уже не вырывалась и горько плакала, прижавшись к нему.) – Ну, скажи, скажи скорее, что ты за него не выйдешь.
