«Слушаю и повинуюсь!» — сказал исполин. С тех пор исполин служит Джангархану, и добро обратилось во зло, и мир обратился в войну, и имя Таш-паша повергает всю, землю в трепет, страх и отчаяние!..
Словно мираж, возникла в степи джунгарская столица: юрты, шатры, повозки, потройки, украшенные награбленным добром. В самом центре, под черной причудливой горой, высится чешуйчатый дворец Джангархана. Сорок рядов копий, воткнутых в песок, окружают стеною город. Да это и не город, а огромный табор! Два джунгара-силача, сидя в грязи, стегают друг друга кнутом: кто дольше выдержит. Толпится кучка зевак вокруг дерущихся перепелов. Тут же пьют арак, пляшут, кто-то бьет в бубен. Рядом с брадобреем мясник втыкает нож в горло барана. Джунгар несет на руках вырывающуюся женщину. Торчит кол с головою казненного. Цепные псы грызутся из-за брошенной кости. Горят костры. Поют лягушки в пруду перед дворцом.
Старуха Мясекай в своей колдовской келье склонилась над казаном с сорока ушками, всматривается в черную жидкость. В казане видно: среди развалин города Булгара Алтын-дуга беседует с величавым стариком. Старуха отшатывается.
На террасе дворца восседает Джангархан. Перед ним на корточках главный везир:
— О владыка ханства, не умещающегося в пределах земли! Лицо красавицы Ай, говорят, излучает такой свет, что при нем табунщик мог бы в ночном мраке охранять целый табун. Если эта девушка бросит свой взор на воду, то можно сосчитать в море всех рыб и даже различить в глубине рождение их… Ее рот как наперсток. Ее косички, опущенные с одной стороны в золотую воду, с другой стороны в серебряную воду, высушены на утреннем ветерке. И сама она вся как глянцевитая, поблескивающая бумага!..
— Почему же Жургяк и Хултан-гол от меня эту красавицу скрыли? — спрашивает Джангархан.
— О упование и сновидение всех владык мира! Они скрыли, ибо эта девушка нравится им самим. Все сорок твоих богатырей в новолуние собираются ехать к Солнечному колодцу на байгу. Кто победит — заберет себе красавицу Ай.
— До чего же дошло распутство в нашем государстве, если богатыри забирают красавиц, не спрашиваясь у меня! — мрачно говорит Джангархан.
— Да позволено будет мне дать ничтожный совет…
— Говори!
— Пусть повелитель пошлет за красавицей Таш-паша, и исполин принесет ее тайно за пазухой. И пусть богатыри едут на байгу, не ведая об этом. В то время, когда повелитель завладеет красавицей, его богатыри будут рыскать по ханству, ища ее и задыхаясь от злобы.
Джангархан одобрительно кивнул и швырнул везиру кошелек. Подошла старуха Мясекай.
— О повелитель, — шепчет она на ухо Джангархану, — Алтын-дуга встал и ищет возлюбленную! Если он соединится с красавицей Ай, он будет непобедим!
Грузный Джангархан тяжело поднимается с подушек. Он выходит на кровлю дворца. Он кричит, приложив руку ко рту:
— Таш-паш!
Черная гора зашевелилась, поворачивается. Это, оказывается, спина лежащего исполина.
В джунгарском стане все бросают увеселения, задирают головы, смотрят на Таш-паша. Исполин наклонился ко дворцу, подставил ухо. По кровле к нему подходит Джангархан, что-то тихо говорит.
А на площади Жургяк подмигивает Хултан-голу:
— Наверно, хан Джангар снова отправляет Таш-паша к границам какой-нибудь дальней державы, дабы вселить в ее жителей страх!
В юрте у Солнечного колодца вокруг очага сидят Кусэр, Ай и строгий Ханьяр. Кусэр говорит:
— Не упрямься, дочка. Завтра новолуние, приедут джунгарские богатыри на байгу.
— Никуда я не поеду, отец!
— Но Ханьяр совсем оправился от раны. И если сейчас выехать…
— Нет, отец! — перебивает его Ай. — Я сегодня видала во сне Алтын-дугу! Он скакал сюда на священногривом коне, на своем Табан ияхе Тарпан-бузе! И я знаю: он примчится во-время, Алтын-дуга, — мой коршун, несущий в клюве гнездо.
— Но это же во сне, — возражает Ханьяр.
Ай говорит горделиво:
— Пойди посмотри на розовый куст. На нем уже распускается бутон. Значит, это не только во сне!
Послышался далекий топот коня. Ай вскочила, кинулась к двери юрты, замерла. Говорит, задыхаясь:
— Кажется, он… Да, вот его конь — каким я его видела во сне! И на коне… Кто этот всадник?.. Это не Алтын-дуга… Это… это… Янгызак!.. Он убил Алтын-дугу! Конь не дался бы никому, если бы Алтын-дуга не был убит!.. — Ив отчаянии она распускает косы. — К чему мне теперь жить? Он убит! Горе мне!..
Янгызак подъезжает:
— Здравствуй, красавица Ай! Я привез счастливую весть…
— Что мне проку в твоей вести, — в отчаянии восклицает Ай, — если Алтын-дуга убит!..
— Он жив, осуши слезы. Я побратался с Алтын-дугой и приехал от него к тебе сватом.
Красавица Ай сначала дала волю слезам, но слез оказалось так много, что она решила их удержать.
— Ты лжешь! — гневно говорит она. — Конь не сдастся в плен, если богатырь не убит! Разве под тобой не конь Алтын-дуги?
— Да, это его конь Табан ияхе Тарпан-буз! Алтын-дуга послал меня к тебе на своем скакуне, чтобы ты мне поверила. А сам на вороном скачет по моему следу.
Ай пристально смотрит на Янгызака, говорит тихо:
— Зря ты приехал сватом ко мне, Янгызак. Я не люблю Алтын-дугу. С того дня, как я увидала тебя, в сердце моем вспыхнуло пламя! Я полюбила тебя, Янгызак! Да, полюбила за красоту, за отвагу…
— Что ты говоришь! — восклицает с упреком Янгызак.
— Я говорю то, что чувствую! Из всех богатырей мне по сердцу только ты. Зачем мне другой? Я хочу быть твоей женой! Хочу кормить, качать и растить твоих сыновей…
— Постыдись! — гневно обрывает ее Янгызак. — Алтын-дуга сорок гор и пустынь одолел, к тебе мчался! Он любит тебя так сильно, будто у него в груди не одно, а тысяча сердец! А ты…
В негодовании он поворачивает коня.
— Постой! — кричит Ай. — Постой, Янгызак!
Она подбегает, обнимает Табан ияхе Тарпан-буза за шею, сдерживает его:
— Видно, и впрямь я ослепла от горя! Не сердись на меня, Янгызак. Я хотела тебя испытать… — и кричит в юрту: — Отец, принимай гостя! Он приехал от Алтын-дуги!..
По пустыне идет исполин Таш-паш, шагая через десятки барханов. Перешагивает через отару овец, через караван идущих цепочкой верблюдов…
Ханьяр, Янгызак, Кусэр и Ай сидят вокруг очага. Раздаются шаги, подобные грому.
Ханьяр взволнованно вскакивает:
— Таш-паш?
— Да, черный меч Джангархана, — кивает Янгызак и тоже встает.
Исполин подошел к Солнечному колодцу и остановился невдалеке. Зычно окликает:
— Эй, там, в юрте!
Кусэр, дрожа, направился к выходу. Но Янгызак отстраняет его и выходит, крича:
— Чего тебе, Таш-паш?
— Это ты, Янгызак?
— Я.
Исполин добродушно засмеялся:
— Ха-ха-ха!.. Что ты тут делаешь? Ха-ха-ха!..
— Зачем ты пришел?
