его рук письмо и прочла.
– Джоанна рассказывала мне о беспорядках в Уэльсе и предложила ехать вместе. Наши планы изменились, когда заболела Сильвия. Тогда я не решилась тебя огорчать. Как ты поступишь?
– У меня нет выбора, Марджори. Глостер не только самый могущественный граф в Англии, он еще и зять короля. Мы поедем вместе с ним в Глостер, а потом – в Херефорд. Очень жаль. Твой медовый месяц был омрачен двумя смертями, а теперь ты лишилась поездки в наш Мидхерстский замок.
– Обо мне не беспокойся, Хэмфри. Вещи уже уложены, я готова.
Ночью Хэмфри был очень возбужден, рвался к любовным играм, но эрекция его подвела. Он расстроился, вскочил с кровати и решил утопить свое разочарование в виски, однако вскоре заснул.
Джори лежала без сна. Она поняла, что поведение мужа приобретает некую систему. Страх возбуждал его тягу к совокуплению, но он же лишал его мужской силы. Сама она, будучи в трауре, не испытывала ни желания, ни потребности в постельных забавах. «Мы неподходящая пара».
На запад отправилась кавалькада не менее чем в сотню людей. Гилберт де Клэр вел с собой воинов не только из Кларкенвелла, но и из замка Хартфорд. Джори ехала в коляске Джоанны.
– Как только мы приедем, наши мужья отправятся в Уэльс.
– Мужчины всегда где-то воюют. Ни наши слова, ни поступки их не остановят. Мой отец и мой муж – оба воины. Оба уже не первой молодости, но до последнего вздоха они останутся воинами, – сказала Джоанна.
Джори подумала о Хэмфри.
– Не все мужчины любят войну.
– Мой брат ненавидит воинское искусство. Он должен наследовать отцу, но из него никогда не получится военачальник.
– Может быть, когда Эдуард станет королем, войн больше не будет?
Джоанна покатилась со смеху и даже схватилась за живот, словно бы защищая его.
– Мой высокородный брат будет не только никудышным воином, но и убогим королем. Одна мысль об этом безмерно меня веселит. Некоторые мужчины – мужчины не до конца и не способны к сражениям.
– Мне очень нравится твой муж Гилберт. – Джори наклонилась к принцессе, чтобы их не услышали: – У него всегда все получается… ну, то есть я хочу спросить… в постели?
– Только раз что-то было не так. В день похорон моей матери. А так он куда лучший любовник, чем любой молодой лорд, с которым мне приходилось ложиться в постель. Так что побереги свое сочувствие.
Джори не в первый раз задумалась над тем, спала ли Джоанна с Хэмфри. А если спала, то не может ли случиться так, что именно он – отец ребенка, которого сейчас носит Джоанна? «Не ходи по этой тропинке, – шептал ей внутренний голос. – Там только боль и отчаяние».
Несмотря на подбитый мехом плащ и волчье покрывало на сиденье, Джори содрогнулась от холода.
– Завтра поеду верхом, чтобы не мерзнуть.
– Тогда ты обязана посадить на свое место Бланш, Мод и Элеонору, чтобы их тела согревали меня.
На следующий день Джори превратилась из бледной, дрожащей страдалицы в смеющуюся нимфу с раскрасневшимися щеками и летящими по ветру волосами. Приближалось зимнее солнцестояние, и Котсвелдские холмы выглядели очень красиво: там и тут виднелись стада овец, журчали еще не замерзшие ручьи. Когда показалась река Северн, путешественники вздохнули с облегчением – Глостер лежал на ее берегах.
– Я не поверил своим ушам, – говорил Хэмфри своей жене, – но оказывается, армия Глостера готова выступить уже завтра. Начальник его отряда держит людей в постоянной готовности. Они доедут с нами до замка Гудрич, а потом я с ними отправлюсь в Уэльс, где встречусь с отцом.
На следующий день они добрались до замка Гудрич. Джори не могла поверить своим глазам. Башни- близнецы над массивными воротами охраняли вход в эту огромную древнюю крепость. Кроме того, замок стерегли три круглые башни с крутыми контрфорсами, толстая стена и вырубленный в скалах ров, заполненный водой из реки Уай.
По мере приближения к замку Хэмфри становился все более молчаливым и мрачным. Джори изо всех сил пыталась вовлечь его в общий разговор.
– Я и не знала, что замок стоит на реке Уай. Ответил ей Гилберт:
– Уай – это древняя граница между Англией и Уэльсом.
Джори бросила взгляд на мужа и увидела, как плотнее сжались его губы при упоминании об Уэльсе.
– Эта череда гор наводит на меня страх, и эта старинная крепость – тоже. Когда она была построена, Хэмфри?
– В одиннадцатом веке, – кратко отвечал тот.
– Норманны – великолепные строители. Она простояла два века и скорее всего простоит еще множество столетий, – продолжала Джори.
Веселые морщинки собрались вокруг глаз Гилберта. Он улыбнулся:
– Клянусь, она будет стоять здесь, когда мы все уже покинем эту землю.
Их лошади процокали по подъемному мосту и оказались во дворе замка, а копыта следующих за господами всадников устроили такой грохот, что всякий разговор стал невозможен.
