– Фламстед такой же красивый, – заметила Джори, обращаясь к мужу. – Конечно, у него нет таких грозных башен, как в Уорике, но зато он не столь устрашающий, а лошади на пастбище делают его даже приветливым. А как доволен Брут, посмотри! Меня удивляет его выносливость. Он бежал всю дорогу.
Гай спустил жену с седла.
– А меня удивляет твоя выносливость, моя сладкая. Никто и не догадывается о твоем состоянии.
Джори бросила быстрый взгляд на Мэг, но, похоже, та не подслушивала.
– Я еще несколько месяцев смогу ездить верхом, – прошептала она.
– Тем не менее я хочу, чтобы сегодня ночью ты хорошо отдохнула. Завтрашний день уже близок, будет время осмотреть все уголки Фламстеда. Мэг отведет тебя в мои покои, а Берк принесет багаж. Я посмотрю, как уведут лошадей, и сразу приду.
Когда все вошли в здание, Берк воскликнул:
– Большой зал здесь куда теснее, чем в Уорике, ведь во Фламстеде не стоит гарнизон! Конечно, здесь есть стражники и замковая прислуга, но остальные – это конюхи, грумы и их помощники.
К жилым покоям графа вел лишь один пролет лестницы. Они состояли из двух просторных комнат. Берк внес сундук Джори, а Мэг зажгла свечи.
– Благодарю вас обоих. Я сама разберу вещи. Мэг, ты можешь идти и заняться своими делами.
– Я принесу вам горячей воды, миледи, и только тогда оставлю вас и пойду присмотрю, чтобы повар не оплошал и приготовил что-нибудь съедобное.
Берк придержал дверь для Мэг, которая прошла мимо него, словно он был невидимкой.
Джори едва успела развесить свои платья в шкафу, как появился Гай с собственным багажом. Они вымылись, переоделись, и граф повел жену в зал обедать. Поднявшись на невысокий помост, он обернулся к присутствующим:
– С величайшим удовольствием я представляю вам свою супругу, леди Марджори, графиню Уорик. Уверен, вы все будете хорошо ей служить.
Все подняли кружки, раздались радостные крики:
– Здоровье леди Марджори!
Джори встала и подняла кубок, приветствуя собравшихся. За первым столом сразу у помоста сидели шесть рыцарей, сопровождавших их в поездке. Дальше расположились слуги из замка и кучера, некоторые с женами.
– Благодарю вас за радушный прием. Фламстед показался мне родным домом.
Позже, когда они удалились в свои покои, Джори надела ночную рубашку, встала на колени на кровати и обратилась к мужу:
– Гай, мне нужно кое-что с тобой обсудить.
– Насчет того, кому с какой стороны спать? – с иронией спросил он.
– Разумеется, я хочу спать с твоей стороны. Но я серьезно. Когда станет известно, что у меня будет ребенок, все, например моя семья, станут поздравлять тебя с тем, что ты снова станешь отцом… Боюсь, тебе будет неловко.
– Любовь моя, я действительно снова стану отцом. Добрые пожелания ничуть не будут меня смущать. Обещаю, с ребенком не будет никаких сложностей. Перестань беспокоиться.
– О, Гай, не знаю, что бы я без тебя делала!
Он взял ее лицо в свои ладони.
– Любовь моя, ты никогда без меня не останешься.
Всю следующую неделю Джори и Гай провели вместе и почти не расставались. Она почти так же, как он, интересовалась лошадьми и любила их. И, как губка, впитывала подробности выведения чистокровных лошадей, которыми он с ней делился.
– Чудесная была неделя. Прошлой ночью я с таким восторгом следила, как ты принимал жеребенка. Сначала я обрадовалась, что это оказалась кобылка, а не жеребчик, но потом, когда он встал на ножки и потянулся к своей матери, поняла: важно лишь то, что он здоровый и сильный.
– Ты правильно определила пол, а как насчет родословной?
– И это смогу, – уверенно заявила Джори. – Это англо-арабский кроссбред – изящная голова, выдающаяся грудь, короткая спина, высокий круп, длинные тонкие ноги. Эта порода славится умом и храбростью.
– Совсем как ты. Пожалуй, я назову ее Джори.
Графиня рассмеялась от удовольствия – имя ей понравилось.
– Ты всех сам называешь?
– Конечно. Беру имена из мифологии, у звезд, в крайнем случае прибегаю к названиям растений.
– Вроде маргариток и лютиков?
– О Господи, конечно, нет. Видела того крупного серого жеребца? Я назвал его Phallus Impudicus.
Джори закинула голову и весело расхохоталась.
– Ясно почему. У тебя извращенное чувство юмора, Уорик.
– По-твоему, это добродетель или порок?
