работы и свернуть проект. Еще вопросы есть?
Вопросов не было.
— Тогда приступим к работе, — взял слово коммодор. — Навигатор Корти Ньюмен, прошу вас через полчаса активизировать двигательный отсек платформы и направить ее к объекту номер восемь. Сколько времени вам потребуется на перемещение платформы?
Корти склонился над картой, оценивая расстояние.
— Шестьдесят километров… — пробормотал он. — Думаю, не больше трех часов.
— Хорошо. По прибытии на место попрошу физика-тополога провести исследования по стабильности метрики пространства, а планетолога оценить геологическую структуру района для выбора строительной площадки. Данные нужны к утру.
— Этого времени хватит только на предварительное и весьма общее заключение, — категорически возразил Холодков
— Мне тоже, — подтвердил я.
— А я пока большего и не требую, — развел руками коммодор. — Эти данные нужны для того, чтобы завтра и остальные члены команды включились в работу. Еще вопросы будут? Тогда совещание закончено
— Стоило ли из-за этого собираться… — недовольно поморщившись, пробурчала Ютта.
— Что вы сказали? — переспросил Гримур. Слух у него оказался острым.
— Я сказала, — без тени смущения Ютта посмотрела в глаза коммодора, — что если все совещания будут проводиться на волюнтаристском уровне, то стоит ли нам собираться здесь? Не лучше ли раздавать указания по селектору?
— Согласен, — кивнул Гримур. — С завтрашнего дня так и будет. Сегодня же я собрал вас исключительно ради того, чтобы все познакомились поближе и почувствовали себя одной командой Что касается вашего замечания о моем волюнтаризме, то прошу учесть, пока я коммодор, мое слово будет решающим. На этом все. Можете расходиться.
— Казарма… — пробормотала, поднимаясь из-за стола, Ютта явно с таким расчетом, чтобы Гримур ее услышал.
Коммодор снял очки, глянул на нее тяжелым взглядом, но ничего не сказал.
Единения крепко спаянной команды, как того желал коммодор, не получилось. Едва мы вышли из зала заседаний, как все молча, не прощаясь, разбрелись каждый в свое ответвление коридора к индивидуальным лифтам. Честно говоря, я тоже не испытывал особого желания разговаривать с кем-нибудь, кивнул на прощание Ютте, которую пропустил вперед на выходе, но она неожиданно придержала меня за локоть.
— Вольдемар, вы играете в бадминтон?
— Как вам сказать… — смутился я, приостановившись. — В молодости играл. На дилетантском, конечно, уровне.
— Предлагаю поиграть на лужайке.
В этот момент нас догнал Энтони Холодков. Шел он с улыбкой, протягивая руку для приветствия, но, когда услышал предложение Ютты, улыбка растаяла на губах, и он демонстративно спрятал руку за спину.
— На старичков потянуло… — процедил он, пренебрежительно окидывая меня взглядом сверху донизу. — Ну-ну!
Он обошел нас и стремительно зашагал дальше по коридору.
Только этого мне не хватало! Не успел прилететь, как тут же попал в интрижку…
Ютта досадливо поморщилась.
— Через полчаса жду вас на лужайке у дома, — сказала она. — Ракетки и воланы я принесу.
— Боюсь, сегодня не получится, — попытался я отказаться. — Вы же слышали, мне предстоит работать.
— Не пытайтесь увильнуть! — рассмеялась Ютта и погрозила пальцем. — До начала вашей работы еще три часа, а я больше часа у вас не отниму. До скорого!
Она развернулась и пошла по коридору в противоположную сторону.
Я проводил ее взглядом. Фигура у Ютты была, будто у манекенщицы. Лицо, правда, ординарное — в толпе и внимания не обратишь. Но минуту назад, когда она смеялась, искренне, по-девчоночьи, — лицо преобразилось и стало необычно привлекательным. У каждой женщины свои загадки, но сейчас в Ютте меня интересовала лишь одна: кто из нас больше хотел познакомиться друг с другом — я или она? Кому из нас это больше нужно?
Поднявшись в свой коттедж на лифте, я заказал секретарю теннисные туфли, шорты и футболку и через пять минут вынул из приемника одежного шкафа спортивную форму. Теннисные туфли были оранжевыми, а одежда — в мелкую и тоже оранжевую полоску. Пожалуй, такое цветовое однообразие за год порядком поднадоест: комбинезоны — оранжевые, биокиберы — оранжевые. Как это там в детской песенке поется: «Оранжевые кибы, оранжевые люди, оранжевый вербл…» то есть кугуар. Впрочем, кугуар был песочного цвета. Но тут я вспомнил фантом крысоида и решил, что с таким однообразием можно мириться.
Как только я переоделся и вышел на порог, на меня, скуля и повизгивая в порыве собачьей преданности, набросился Куги и чуть не сбил с ног. Легок на помине. Будь у него язык, непременно бы облизал с головы до ног. Вчера вечером, в надежде, что на ночь он вернется к своему хозяину, я не пустил его в коттедж, но Куги, по-видимому, ночевал на крыльце, потому что полночи снаружи доносились скулеж и царапанье в дверь. Спрашивается, чем можно царапаться при полном отсутствии не только когтей, но и лап?
— Куги хороший! — потрепал я кугуара за складки кожи и милостиво разрешил ему заглотить правую руку по локоть. Радости кугуара не было границ — понятное дело, основной инстинкт плейширского хищника, а не привнесенные при создании имитанта собачьи повадки. Как говорится, хлебом не корми, а дай что- нибудь заглотать.
В таком виде, с висящим на руке кугуаром, повизгивающим от удовольствия, я и появился на лужайке между коттеджами, где меня поджидала Ютта.
— Вы что, имитантом вместо ракетки играть будете? — фыркнула она.
— Это наш судья, — объявил я, стряхивая кугуара на траву. — Будет следить за правилами… Куги, сидеть!
Сидеть смирно у кугуара не получилось — все-таки зверь, а не дрессированная собака, — и он радостно запрыгал гармошкой вокруг нас.
Мы с Юттой посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись. На ней были такие же оранжевые теннисные туфли и шорты с блузкой в оранжевую полоску.
— В такой форме нам в паре играть нужно, а не соперниками, — сказал я.
— Это точно, — согласилась Ютта. — Стереотип программы системы обеспечения. Между прочим, в качестве отличительных от фантомов признаков можно использовать также красный и желтый цвета.
— Откуда такая уверенность?
— Вы забываете, что я все-таки ксенолог. Фантомы, подобно дальтоникам, не воспринимают низкочастотные цвета видимого спектра, поэтому и не могут их воспроизвести.
Она расчехлила ракетки и одну подала мне.
— Начнем?
— Попробуем… — с сомнением поправил я. — Эх, тряхну стариной!
— Не прибедняйтесь. — Ютта окинула меня оценивающим взглядом. — Вы еще ничего… Жирок с живота убрать, и будете, как говорится, «мужчина в полном расцвете сил».
— То есть чуть-чуть лучше рухляди.
— Не надо кокетничать, Вольдемар, — пристыдила Ютта. — Мужчине это не к лицу. Кстати, воланы у меня утяжеленные, поэтому летят далеко и быстро.
Она отошла метров на пятнадцать и уже собиралась подбросить волан в воздух для удара, как лужайка под ногами дрогнула, и инерция, вызванная началом движения платформы, заставила нас наклониться. Навигатор Корти Ньюмен активизировал двигатели платформы и направил ее к «Усеченной Пирамиде».
Пришлось пережидать пару минут, пока платформа не вышла на крейсерскую скорость и положение не стабилизировалось.
