филателистов она называется «Александрийский мальчик». Единственный экземпляр этой марки был обнаружен на конверте, в коем лежало любовное послание к суженой от юноши из городка под названием Александрия, что находится близ Вашингтона. Аукционная цена «Александрийского мальчика» порядка двух миллионов долларов. Прочие марки в коллекции Натальи Николавны менее ценные – от двухсот до пятисот тысяч баксов за штуку, но цена всего комплекта в сумме переваливает за шесть миллионов.
– Ни фига себе! И это чего, у меня в руках тот самый единственный в мире экземпляр «Александрийского мальчика»? Так, что ли?
– Не думаю. Предполагаю, это второй, неизвестный широким кругам филателистов экземпляр. Подделка исключена. Слишком уникальная марка, чтоб дерзнуть и сбыть с рук ее подделку.
– Но откуда...
– Откуда эта и другие марки у Натальи Николавны, мы с тобой, партнер, никогда не узнаем.
– Нет! Я другое хотел спросить. Откуда ты столько знаешь про «Александрийского мальчика» и вообще про марки?
– Ха! А ты думал, я, работая курьером ЦК, таскал через границу чемоданы с долларами? Деньги лишь эквивалент разнообразных материальных ценностей, не подверженных ни инфляциям, ни девальвациям. Что ж касается конкретно марок, знаешь ли ты, что, когда после революции из матушки России драпал ювелир Фаберже, он прихватил с собой не золото-бриллианты, а два кляссера с марками? За десять лет цена редкой марки возрастает в десять раз! Через Дядю Степу мы без труда найдем понимающего человека, который с радостью выложит за коллекцию Натальи Николавны соответствующую сумму в хрустящих зеленых купюрах. Мы победили, Миша. Но победа для каждого из нас своя. И ты, и я, и Кеша, все мы некоторым образом жертвы победы. Кеша более всех пострадал физически, ты – морально, ну а я, как всегда, остаюсь один на один со своей корявой судьбой. Снова один... Одинокий варвар, я, если вдуматься, виноват перед всем остальным миром лишь в том, что не умею проигрывать. Никогда, ни при каких обстоятельствах... Завтра или послезавтра, не суть важно, когда конкретно мы расстанемся, разбежимся в разные стороны, но... Но не навсегда! Через десять лет я вас разыщу, ребята. И тебя, и Кешу. И мы, все втроем, прокатимся в Якутию. Погоди, партнер! Молчи! Ежели твердо решил отказаться, сделаешь это спустя две пятилетки по старому счету, договорились? Кто знает, может, мы с тобою, Михаил, еще глушанем динамитом чудовище в лесном якутском озерце, поджарим его на костре и сожрем со всеми потрохами... О! Смотри, Миша. Кажется, приехали. Медицинская академия. Командуй, куда рулить, к какому корпусу?
Эпилог
Поезд остановился на каком-то полузабытом богом, но еще не окончательно заброшенном людьми полустанке. И, похоже, опять остановился надолго.
– А еще скорым поездом называется! – пробурчал недовольно Миша. – По полтора-два часа на каждом полустанке загораем, блин!
Матерясь себе под нос, Михаил слез с комфортабельной полки, вышел в длинный, прямой, как кишка, вагонный коридор. В тамбуре седой проводник почтительно посторонился, пропуская на платформу богато одетого пассажира с холодными, словно две колючие льдинки, усталыми глазами. Серьезный пассажир, один целое купе СВ занимает, оба места у него куплены.
На перроне шла бойкая торговля. Кому отвратительная работа железных дорог кость в горле, а кому несказанная радость. Казалось, уже рожденные пожилыми, крепко сбитые деревенские бабы наперебой предлагали позевывающим пассажирам нехитрые плоды скромных российских огородов. Игнорируя торговок, Миша пересек перрон. Вошел в приземистое малогабаритное здание вокзальчика. Покосился на скучающего возле касс милиционера, сунул руку в карман пиджака, проверяя, на месте ли новый паспорт на новую фамилию. И паспорт был на месте, и мент не обратил на Мишу никакого внимания. Михаил отвел взгляд от милицейского сержанта, осмотрелся по сторонам, надеясь увидеть табачный ларек. Ба! Надо же! Киоск «Союзпечать»! Так и написано: «Союзпечать». Сколько же лет назад, интересно, здесь установили эту алюминиевую будку со стеклами, дабы жители СССР, пользуясь железнодорожным транспортом, не находились в отрыве от последних новостей о строителях БАМа и битве за урожай? И, самое забавное, киоск до сих пор работает! Но сегодня в нем уже не купишь газету «Правда» за три копейки, равно как и вчерашний «Коммерсантъ». Толстая тетка, похожая на продавщицу из пивной палатки, торгует пожелтевшими от времени книжонками.
– Распродажа «желтой литературы», – улыбнулся Миша, подходя к киоску и разглядывая залежалый товар.
Самую «свежую» книгу из представленных в «Союзпечати» Михаил, помнится, пролистывал года полтора тому назад... А это что такое?!. Книжка-брошюрка под названием «Озеро лохов». Фамилия автора незнакома, чуть ниже названия на аляповатой обложке набран курсивом нелепый подзаголовок: «Детектив про поиски чудовища якутских озер».
– Почем у вас вот эта книжка про чудовище? – спросил Миша у продавщицы, извлекая из кармана пухлый бумажник.
– Которая? – оживилась толстуха.
– Та, где на обложке нарисован злодей с автоматом рядом с железным ящиком, похожим на гроб.
– За десять рублей отдам, – хитро прищурилась толстуха, готовая моментально скинуть цену до пятерки. Но Миша торговаться не стал. Купил книжонку и поспешил обратно в свое благоустроенное купе.
Книга была издана в городе Краснодаре силами ТОО «Просветитель» в 1996 году тиражом аж пять тысяч экземпляров. Раритет. Никому не нужная, хоть и, безусловно, букинистическая редкость конца прошедшего века. Примета истории. Чудом сохранившийся образчик жанра.
Читать Миша начал сразу же, как только закрыл за собой дверь купе. На ста с лишним страницах неизвестный Михаилу автор с простой русской фамилией рассказывал почти фантастическую историю про то, как бывший курьер ЦК, оставшийся не у дел, влюбился в девушку много моложе себя, отправился искать вроде бы чудовище якутских озер, а на самом деле сокровища почившего в бозе воровского авторитета. Книжная история полностью совпадала с некогда рассказанной Сан Санычем байкой, за исключением мелочей. Во-первых, в книжном сюжете отсутствовал персонаж, аналогичный стукачу Дяде Степе. Во- вторых, в конце книги главный герой, курьер ЦК, погибал. А в-третьих, там не было ни слова про СИСУ...
Михаил успел прочитать книгу еще до того, как поезд тронулся со станции, где сохранился киоск «Союзпечать«, битком набитый нераспроданными бестселлерами. Миша долго и тупо глядел на свое отражение в зеркальной двери купе. Когда машинист дал гудок и поезд дернулся, Михаил вроде как очнулся. Тряхнул головой и, сильно размахнувшись, швырнул книжку в лицо своему отражению. И громко выругался в сердцах:
– Срякки! Олен срякки!!!
