руки в крови.
– Но разве вам непонятно, – умоляюще сказала Джин. – Вся проблема с меченогами заключается в том, чтобы убрать от вас моджо и не причинить при этом никакого ущерба вашей безопасности и благополучию.
– Никакого? – вмешался в разговор Дауло. – Как ты думаешь, а для чего дополнительная западня над стеной?
Круин жестом остановил сына:
– Будь добра, объясни… Джин глубоко вздохнула.
– Если большинство меченогов появятся в сопровождении моджо, их атаки на людей почти прекратятся.
– Почему же, – фыркнул Круин, – потому что у моджо о нас остались теплые воспоминания?
– Нет, – отрицательно покачала головой Джин. – Потому что вы будете убивать меченогов.
Круин нахмурился.
– Это бессмысленно. Мы ведь не сможем уничтожить достаточное их количество, чтобы заметить разницу.
– Нам и не придется делать этого, – голос Дауло неожиданно приобрел задумчивость. – Если Жасмин Моро права в том, что касается моджо, одной потенциальной способности уничтожать их окажется достаточно.
Круин поднял бровь, глядя на сына.
– Объясни, Дауло Сэммон. Дауло не сводил глаз с Джин.
– Моджо достаточно разумны для того, чтобы понять мощь нашего оружия, верно?
Девушка кивнула, и Дауло повернулся к отцу:
– Значит, у моджо имеется огромный интерес и желание убедиться в том, что между нами и меченогами по возможности установился мир.
– А что ты скажешь о том животном, с которым вы столкнулись сегодня утром в лесу? – усмехнулся Круин. – Он ведь был вместе с моджо и все равно напал на вас.
Дауло покачал головой.
– Я думал об этом, отец. Он не трогал нас, пока я первым не выстрелил в него.
– Это все предположения, – возразил ему Круин. Хмурое выражение так и не исчезло с его лица.
– Вспомните вашу историю, – посоветовала ему Джин. – Ваш народ рассказал нам, что крисджо тоже когда-то жили с квазаманами совершенно мирно. И только после того, как моджо стали покидать их ради вас, они стали опасны.
Взгляд Круина переместился на инопланетные припасы и оборудование, лежавшие перед ним на столе.
– Ты сказала, что Шани известно, какой эффект производят на нас моджо. Тогда почему они подвергают такому риску свою внутреннюю гармонию, пытаясь очистить наши города от моджо?
Джин отрицательно качнула головой:
– Я не знаю. Возможно потому, что моджо просто оставили города раньше, чем появилась какая-либо альтернатива.
– Или возможно, в городах поняли, что главный конфликт назревает не среди их населения. Это конфликт горожан с нами, с деревенскими жителями, – пробормотал Дауло.
– Возможно, – Круин бросил взгляд на Джин. – Но какими бы ни были причины, действительно имеет значение только то, что жители Авентина совершили вмешательство в нашу жизнь. И тем самым усложнили её и навлекли на нас смерть.
Джин посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь отделаться от ощущения, будто находится на судебном заседании.
– Что действительно имеет значение, – поправила она, – так это тот факт, что вы были рабами.
Неужели вы предпочли бы оставаться в таком незавидном положении, далеком от достойного людей существования?
– Как это легко – утверждать о своей любви, мотивируя ею свои действия, – произнес Круин с горькой усмешкой. – Скажи мне, Жасмин Моро, если бы мы вдруг поменялись ролями, смогла бы ты искренне отблагодарить нас за это.
Джин прикусила губу. Солгать было бы легко… и в то же время ложь – бессмысленна.
– На том этапе вашей истории, на котором вы сейчас живете, нет. Но я могу только надеяться, что будущие поколения признают, что мы действительно были вынуждены пойти на этот шаг, и поймут благородство наших помыслов, даже если и не смогут достойно отблагодарить нас за это.
Круин вздохнул и погрузился в молчание. Он снова перевел взгляд на лежавшие перед ним чужеземные предметы.
Джин посмотрела на Дауло, а затем обратила свой взгляд на окно. По всей Милике уже начали вытягиваться полуденные тени, и уже совсем скоро наступит время вечерней трапезы.
Самое подходящее время для того, чтобы одурманить её наркотиками или же отравить, если эти люди решили, что она представляет для них слишком большую опасность.
– Чего же ты хочешь от нас? – внезапно вклинился в её мысли Круин.
