условии, — тихо сказал Талейран. — И это условие…
— Генерал Бонапарт должен немедленно покинуть Францию, — Фуше говорил громко.
Настало молчание. Чего они хотят от меня? Я посмотрела на Талейрана. Но Фуше продолжал:
— Несмотря на то, что мы сообщили генералу Бонапарту о желании союзного командования и всего французского народа, он не уехал. Наоборот… — голос Фуше дрожал от возмущения. — Генерал делал нам немыслимые предложения, которые заставляют думать, что в Мальмезоне находится человек, лишившийся рассудка. Генерал Бонапарт направил вчера своего адъютанта графа Флаго в Париж, предлагая нам возглавить остатки армии и отразить врага у ворот Парижа. Одним словом, он предлагает бойню у Парижских ворот.
У меня пересохло во рту.
— Мы отвергли без обсуждения проект генерала Бонапарта и просили его немедленно уехать в порт Рошфор, чтобы покинуть Францию, — продолжал Фуше. — В ответ он этой ночью прислал к нам генерала Бекера, которого французское правительство послало к нему в качестве… комиссара и который должен был проследить за тем, чтобы отъезд генерала Бонапарта прошел без инцидентов. Бонапарт же прислал Бекера обратно в качестве генерала, который должен командовать остатками войск, для того чтобы защитить Париж. Только после этого он согласен уехать за границу.
Фуше глубоко вздохнул и вытер лоб.
— Какая насмешка, Ваше высочество! Какая насмешка!
Я молчала.
Талейран посмотрел на меня.
— Мы не можем подписать капитуляцию и защитить Париж от разрушения, пока генерал Бонапарт не покинет Францию. Союзники уже в окрестностях Версаля. Мы не можем терять время, Ваше высочество. Необходимо, чтобы генерал Бонапарт покинул Мальмезон и уехал в Рошфор сегодня.
— Почему именно в Рошфор?
— Боюсь, что союзники потребуют от нас, чтобы мы доставили туда генерала Бонапарта, — Талейран говорил, как бы раздумывая. — Бонапарт настаивал, подписывая отречение, чтобы два фрегата морского флота Франции были даны в его распоряжение для отъезда за границу. Эти фрегаты ожидают его уже давно в порту Рошфор. Кроме того, английские суда блокировали все порты Франции, а английский крейсер «Белерофон» стоит на якоре в порту Рошфор рядом с нашими фрегатами.
Фуше посмотрел на меня.
«Боже мой, теперь пришел этот момент!», — подумала я.
Я спросила тихо:
— Что же требуется от меня?
— Вы, только вы, дорогая наследная принцесса, в качестве члена королевского дома Швеции, можете сейчас говорить с генералом Бонапартом от имени союзников, — сказал Талейран с дружеской улыбкой.
— Ваше высочество одновременно сможет передать генералу Бонапарту ответ французского правительства на его неслыханное предложение, — сказал Фуше, доставая из кармана заклеенный конверт.
— Мне кажется, что французскому правительству гораздо удобнее использовать для этой миссии одного из курьеров.
— А просьба уехать из Франции? А предложение уехать за границу и сдаться союзникам, чтобы дать, наконец, отдых Франции? — спросил резко Фуше.
Я покачала головой.
— Вы ошибаетесь, господа. Я нахожусь здесь, как частное лицо.
— Дитя мое, вам не сказали всей правды…
Я вздрогнула. Впервые я услышала голос Лафайета.
— Генерал Бонапарт собрал в Мальмезоне несколько батальонов молодых людей, готовых на все… Мы опасаемся, что генерал примет решение, которое ничего не сможет изменить, но будет стоить еще нескольких сотен человеческих жизней. Еще несколько сотен жизней, сейчас — это колоссально, дитя мое!
Я подняла голову и увидела поверх плеч моих собеседников портрет молодого Наполеона. Как будто издалека я услышала свой голос.
— Я попробую, господа.
Они бросились ко мне, и Фуше вложил мне в руку конверт.
— Генерал Бекер будет сопровождать Ваше высочество.
— Нет. Я возьму с собой только моего шведского адъютанта.
— Батальон гвардии к вашим услугам, — сказал Талейран настойчиво.
— Я не чувствую себя в опасности. Граф Розен, мою коляску… Мы сейчас же едем в Мальмезон!
Мое сердце гулко билось в груди. Иветт подала мне перчатки.
— Какую шляпу, Ваше высочество?
— Шляпу? Какую шляпу?..
Талейран хотел мне сказать еще что-то. Я остановилась возле двери и повернулась к нему.
— Я уверен, что вам будут благодарны и, возможно, сделают исключение для м-м Жюли Бонапарт…
«Почему он меня оскорбляет?» — Я повернулась к нему спиной.
Генерал Лафайет стоял возле окна и через щели закрытых ставен смотрел в мой скромный садик. Я подошла к нему.
— Дитя мое, если позволите, я пройду в ваш сад и там буду ждать вашего возвращения.
— Весь день?
— Весь день. И я не перестану думать о вас.
— Ваше высочество, коляска подана. — Граф Розен был в парадной форме, с адъютантским желто- голубым шарфом. Лафайет вышел в сад.
Несмотря на опущенный верх, в коляске нечем было дышать. Сзади нас галопом скакал всадник. Это генерал Бекер, которому поручено наблюдение за бывшим императором… Граф Розен изредка бросал на меня взгляды. За всю дорогу мы не обменялись ни одним словом.
Коляска остановилась. Граф Розен помог мне выйти. В подъезде показался Менневаль. Через минуту я была окружена членами семьи Бонапарт. Ко мне подбежали Гортенс и Жюли. Я сложила в улыбку дрожащие губы.
— Как хорошо, что ты приехала, дорогая, — сказала Жюли.
— Какой приятный сюрприз, — поддержал ее Жозеф.
— Жозеф, — сказала я запинаясь. — Жозеф, мне нужно, мне… нужно немедленно поговорить с вашим братом.
— Это очень любезно с вашей стороны, Дезире, но вам придется запастись терпением. Император ожидает ответа от правительства из Парижа и пожелал, чтобы ему не мешали…
— Жозеф, я привезла ответ вашему брату.
— Ну? И каков он? — этот вопрос был задан сразу всеми: Жозефом, Гортенс, Жюли, Люсьеном и даже Менневалем. Даже Жеромом и генералом Бертраном, которые тоже подошли к нам. — Ну? Ну же?..
— Я хотела бы, чтобы генерал Бонапарт первым услышал этот ответ.
Лицо Жозефа стало еще бледнее, если это было только возможно, когда я сказала «генерал Бонапарт».
— Его величество на скамье в лабиринте. Вы хорошо знаете лабиринт и его скамью, Дезире!
— Я хорошо знаю этот парк, — сказала я и спустилась по широким ступеням. Позади себя я услышала звяканье шпор.
— Останьтесь, граф Розен. Я пойду одна.
Я хорошо знала лабиринт, который Жозефина заставила сделать по очаровательным эскизам своего художника. Я знала, как нужно идти, чтобы не заблудиться между стенами кустарников, и как найти белую скамейку, на которой могли поместиться лишь двое. Двое, которые хотели сесть, прижавшись друг к другу.
