— Очень красив при свете луны и лампы. Но я не видела его при дневном свете.
Жюли больше не задает вопросов.
Глава 3
Марсель, начало прериаля
Его зовут Наполеон!
Когда я просыпаюсь по утрам, я думаю о нем и лежу с закрытыми глазами, чтобы Жюли верила, что я еще сплю, мое сердце сжимается в комок.
Я влюблена! Я так влюблена!
Я не знала, что любовь можно ощущать физически. Я же чувствую, что мое сердце чуть не разрывается на части.
Но лучше я опишу все по порядку и начну с того вечера, когда братья Буонапарт нанесли нам первый визит.
Они пришли, как мы и договорились с Жозефом, на другой день после моего неудачного посещения Альбита. И, как договорились, вечером.
Этьен, который обычно возвращается домой поздно, на этот раз закрыл магазин пораньше и сидел с мамой в гостиной. Он пожелал показать нашим гостям, что наш очаг находится под опекой мужчины.
Весь день со мной не разговаривали и давали понять, что на меня сердиты. Жюли сразу после завтрака спустилась в кухню и занялась приготовлением пирога. Мама, правда, говорила, что это вовсе не обязательно. Вероятно, она не хотела угощать пирогом «корсиканских авантюристов».
Я на минутку вышла в сад. Весна уже началась, и хоть листьев не было, на сирени уже набухли бутоны. Я взяла у Мари тряпку и вытерла диваны в беседке, на всякий случай… Возвращая тряпку, я увидела в кухне Жюли. Она украшала пирог сахарным кремом, лицо ее покрылось красными пятнами, на лбу блестели капельки пота и локоны, развившись, висели сосульками.
— У тебя неважный вид, Жюли, — не смогла я удержаться от замечания.
— Ну и что! Зато я сделала пирог по маминому рецепту и, надеюсь, он понравится нашим гостям.
— Я не о пироге говорю, а о тебе. Ты разлохматилась и вся в поту. Когда придут эти господа, ты будешь пахнуть кухней, и… — я умолкла. Вмешалась Мари:
— Господи, Боже мой! Оставьте в покое пирог, м-ль Жюли. Идите лучше в спальню и припудрите нос. Это нужнее, чем украшать пирог.
— Ах, как вы с девочкой спелись! И почему вам обеим хочется, чтобы я выглядела сегодня хорошо? — рассерженно повернулась Жюли.
— При всем моем уважении к вам, м-ль Жюли, должна сказать, что девочка права, — сказала Мари, беря из рук Жюли форму с пирогом.
Пока Жюли причесывалась в нашей комнате, слегка румянила щеки и пудрилась, я легла животом на подоконник и смотрела на улицу.
— Разве ты не переменишь платье? — спросила Жюли.
Я подумала, что Жозеф мне понравился, даже очень понравился, но я уже его предназначила в женихи Жюли. Что касается его брата — генерала, то я просто не могла себе представить, чтобы он обратил хоть какое-нибудь внимание на мою персону. Кроме того, я не могла вообразить, о чем я могла бы говорить с генералом. Меня, в сущности, интересовала его военная форма. И еще я надеялась, что он расскажет нам о битвах под Вальми и Ватиньи.
«Будем надеяться, что Этьен будет любезен и приветлив с ними, — думала я. — Будем надеяться, что все кончится хорошо».
И все-таки, пока я торчала в окне, я чувствовала волнение, как дебютантка перед выходом на сцену.
Потом я увидела их: поглощенные беседой, они шли по нашей улице. И вдруг я почувствовала огромное разочарование.
Нет! Не таким я ожидала увидеть его. Он был маленького роста, ниже м-сье Жозефа, а тот тоже не очень высок. Так, средний рост. И никаких блестящих украшений! Только когда они подошли совсем близко, я разглядела узкие золоченые эполеты. На нем была синяя форма, а его высокие сапоги были плохо вычищены и далеко не новы. Лица его не было видно из-за громадной шляпы, украшенной трехцветной кокардой. Я не могла себе представить, что у генерала может быть столь плачевный вид!
О, как я была разочарована!
— У него вид нищего, — прошептала я. Жюли подошла ко мне и смотрела, спрятавшись за шторой. Она не хотела, чтобы наши гости заметили, что мы интересуемся ими.
— Ну что ты! Он очень интересен, — заметила она. — Не рассчитываешь ли ты, что секретарь из Дома Коммуны будет разряжен в пух и прах…
— Ах, ты говоришь о м-сье Жозефе. Он действительно вполне элегантен. Во всяком случае ему кто-то регулярно чистит ботинки. Но его маленький брат, генерал… — я со вздохом покачала головой. — Я разочарована!..
Я не представляла себе, что в армии могут быть офицеры маленького роста.
— А как ты его себе представляла? — поинтересовалась Жюли.
Я пожала плечами.
— Как… как генерала. Как человека, который может командовать.
Просто удивительно! Прошло только два месяца, а кажется, что протекла целая вечность с того момента, как я увидела Жозефа и Наполеона в нашей гостиной. Когда мы с Жюли вошли, наши гости встали и отвесили галантнейший поклон, предназначавшийся не только Жюли, но и мне.
Затем мы все уселись, натянуто и смущенно, возле овального стола красного дерева. Мама — на диване, Жозеф Буонапарт — рядом с ней. С другой стороны — Этьен и Наполеон, между Жюли и мной.
— Я только что благодарила гражданина Жозефа Буонапарта за то, что он был так любезен вчера и проводил тебя домой, — сказала мама.
Вошла Мария с графином ликера и пирогом. Пока мама резала пирог и наполняла рюмки, Этьен пытался завязать разговор:
— Не будет ли нескромно спросить, находитесь ли вы в нашем городе по делам службы, господин генерал, или приехали проведать семью?
За Наполеона ответил Жозеф:
— О, нет! Армия Республики — это народная армия, и она содержится на налоги, получаемые с населения! Все граждане имеют право знать все о нашей армии и о нас. Правда, Наполеон?
Наполеон… Это имя звучало странно! Мы все посмотрели на генерала.
— Можете спрашивать о чем угодно, гражданин Клари, — сказал генерал. — Я, во всяком случае, не держу в секрете свои планы. Я считаю, что Республика растрачивает свои силы в бесконечной оборонительной войне. Война ради обороны не дает славы и не обогащает государство. Благодарю вас, м-м Клари… — Это мама протянула ему тарелку с пирогом.
Тотчас он продолжал:
— Мы, безусловно, должны перейти в наступление. Наступательной войной мы быстро поправим финансы Франции, а также противопоставим Европе национальную армию, не знающую поражений.
Я слушала очень внимательно, но почти ничего не понимала. Он оставил свою громадную шляпу в прихожей, и я могла рассмотреть его лицо, и, хотя он не мог похвастаться красотой, мне казалось, что лица прекраснее я не видела никогда в жизни.
Я поняла, почему вчера мне понравился Жозеф. Братья были похожи, но черты Жозефа мягче и не так значительны. Мне казалось, что я всю жизнь мечтала об этом лице, которое видела сейчас перед собой.
— Наступательная война? — растерянно повторил Этьен. Все замолчали, и я поняла, что в эту минуту Наполеон сказал что-то, что поразило всех. Этьен глядел на него в полной растерянности.
— Да, но гражданин генерал, наша армия… Ведь говорят, что наша армия очень плохо экипирована! Сможет ли она?..
— Плохо экипирована? Слабо сказано! Наша армия имеет нищенский вид. Наши солдаты на фронтах одеты в рубища, они идут в бой без сапог. А наша артиллерия так убога, что можно подумать, будто
