Лев Златкин
Ликвидатор
1
Джафарову достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что его непосредственный шеф, «хозяин», недавно еще всемогущий господин, Джогар Дадаев, мертв.
И умер он, к огромному сожалению Джафарова, своей смертью.
Искаженные болью черты лица Дадаева на глазах у Джафарова менялись на умиротворенные, будто невидимо присутствующая смерть не захотела оставлять плод своего творчества в таком неприглядном виде и костлявой рукой сняла выражение ужаса. Смерть не хочет выглядеть ужасной — она должна быть желанной.
«И здесь ему повезло! — усмехнулся Джафаров своим мыслям. — Не увидел я, как он молит о пощаде, глядя со страхом в черный зрачок пистолета. Франкенштейн умер не от рук созданного им чудовища. Смерть опять посмеялась над небесами… Впрочем, что ни делается, делается к лучшему! Вдруг на близком расстоянии от голоса, не искаженного несовершенной связью, сработал бы приказ на уничтожение?»
Но времени на сожаления у Джафарова не было.
Смерть шла за ним по пятам. Джафаров хорошо знал, что приказ на самоуничтожение контролируется особым управлением, подчиняющимся самому Гейдарову. И что Рагим Шукюров, начальник этого управления, еще ни разу не делал ошибок.
Джафаров окинул взглядом хорошо знакомый кабинет. Он знал здесь все потайные места. Дадаев был настолько уверен в своем Ликвидаторе, что даже бравировал своей абсолютной, как ему тогда казалось, властью над ним. И показывал своему созданию, где у него что лежит.
Поэтому Джафарову не нужно было много времени для поисков того, за чем, собственно говоря, он и пришел.
Первым делом Джафаров снял висевшие на шее у Дадаева три маленьких ключа от сейфа. Там было почти все, что было нужно Джафарову для успешной попытки скрыться от возмездия властей, скрыться в абсолютно контролируемой стране.
Сейф был с секретом: мало было иметь все ключи, надо было еще знать маленькую хитрость, которую придумал создатель сейфа, — наличие потайной кнопки в почти открытом сейфе.
Не нажав ее, можно было получить густой заряд картечи прямо в грудь или в лицо, если взломщик был небольшого роста.
Джафаров об этом хорошо помнил.
Приоткрыв сейф, он просунул в щель руку и, нащупав на верхней панели кнопку, отключил адскую систему.
Из денег в сейфе были лишь доллары и немецкие марки, но зато бриллиантов и драгоценностей было на долгую безбедную жизнь в любом государстве мира.
Джафаров отдал должное и тому, и другому и быстро наполнил объемистый кейс, с которым всегда ходил и к которому охрана Дадаева привыкла.
Но главное, что интересовало Джафарова. В сейфе, были документы.
Все бланки паспортов были подлинными. Здесь были не только российские документы. Американские и польские, английские и немецкие, французские и голландские… Даже японские.
Японские паспорта Джафарова не заинтересовали. И не потому, что он имел что-нибудь против японцев или не видел себя в кимоно, едущим на рикше. Джафаров ощущал себя европейским человеком, да и желания поиграть в ниндзя у него не было.
Джафаров забрал три российских паспорта, английский, американский и голландский — больше во внутренний карман пиджака не помещалось.
Единственное, что еще позволил себе взять Джафаров перед тем, как покинуть кабинет, было оружие: последняя новинка, бесшумный пистолет с тремя запасными обоймами патронов.
Оставлять эту вещь в сейфе было выше его сил, и Джафаров сунул пистолет за пояс брюк.
Пора было удирать из опасного кабинета.
Джафаров закрыл сейф, повесил обратно ключи на шею мертвого Дадаева и покинул кабинет, не оставив после себя никаких следов.
К сожалению, путь на улицу был только один, и им приходилось идти.
В начале коридора, который вел к кабинету Дадаева, находилась комната охраны, в которой лежали убитые Джафаровым пятеро охранников.
Джафаров молил Аллаха, чтобы здесь никто не появился раньше, чем он выйдет из здания.
Если Аллах и услышал его, то по своему обыкновению сделал все лишь наполовину: Джафаров подошел к комнате охранников одновременно со своим другом из уголовного розыска Арнани, которого начальство срочно направило к Дадаеву.
Арнани знал, что его ждет не «вызов на ковер» для разноса, а награда, поэтому пребывал в самом праздничном состоянии духа.
Встретившись с Джафаровым, идущим от Дадаева, Арнани почувствовал маленький укол ревности, но не показал этого. Напротив, он широко и дружески улыбнулся.
— Опять обставил меня! — протянул он руку Джафарову. — Уже идешь отмечать награду? Мог бы и меня подождать.
Джафаров крепко пожал руку другу, ощущая в душе смятение.
«Аллах, избавь от такого испытания — от убийства друга!» — взмолился опять Джафаров.
— Приказы начальства не обсуждаются! — дружелюбно сказал он, широко улыбаясь. — Ты тоже, получив приказ явиться, не бросился меня разыскивать! Не так ли?
— Я пытался тебе дозвониться! — отвел упрек Арнани. — Слушай! Почему охраны не видно?
Арнани попытался открыть дверь в комнату охраны, но Джафаров мягко взял его под локоть и повел обратно по коридору к выходу.
— Дадаев проводит ее инструктаж! Дал мне команду встретить тебя и полчаса развлекать.
— Судя по тому, как топорщится твой карман, там не меньше, чем орден! — воскликнул Арнани. — Так что бутылкой вина не отделаешься! Только марочный коньяк. Чем марочней, тем весомей будет сиять на твоей груди орден. Слушай! А почему сразу не надел?
— Дорогой! Я работаю в отделе, где не носят ни орденов, ни погон! — напомнил Джафаров.
— Извини, дорогой! — раскаялся Арнани. — Я забыл, что ты сверхизбранный! Куда пойдем? И потом, ты уже с наградой, а я — без! И как я пойду к Дадаеву пьяный?
— Ты думаешь, я тебя так напою, что ты пьяный будешь? — Джафаров почувствовал необычайную легкость во всем теле, потому что они уже выходили из здания, где единолично правил Джогар Дадаев. — На какие шиши? Ты думаешь, у меня в кейсе миллиона два долларов? Даже если мы с тобой вдвоем будем считать, мы все равно ошибемся.
И он захохотал.
Действительно, надо было очень долго считать одни только доллары и марки в кейсе Джафарова, а ценности и эксперты не сразу бы оценили.
— Юморист ты! — улыбнулся Арнани, даже не подозревавший, что был на волосок от смерти. — Все равно, неудобно идти к начальству, если от тебя пахнет коньяком.
— От настоящего мужчины должно пахнуть хорошим коньяком, а не перегаром от портвейна или дешевой водки.
— Есть и хорошая водка, и хороший портвейн, — возразил Арнани. — Тот, который не из Агдама. В Португалии вроде такого города нет? Или я ошибаюсь?
— Агдам — самый португальский город! — засмеялся Джафаров. — Португалистей не бывает. Что ты понимаешь!
Гора упала с его плеч, когда он убедился, что угроза столкновения с Арнани, из которой он, несомненно, вышел бы победителем, исчезла.
— Я согласен на хороший коньяк! — согласился с доводами Джафарова Арнани. — Но даже «Метакса» имеет устойчивый запах. Что я скажу Дадаеву? Что не удержался и начал отмечать раньше, чем он меня наградил?
Джафаров до слез рассмеялся нелепости возникшей ситуации.
