– Такой важнейший материал – и курьером через всю Европу? – поразился я.
– Время здесь такое. Не по телеграфу же его передавать? Самолет – штука тем более ненадежная. Да ты успокойся, мы ж не дураки! Первый экземпляр плана попал нам в руки на другой день после его завершения, а остальное уже игра. Клиенты с нашей же помощью узнали об утечке информации. Просто перехватить и уничтожить посылку они не рискнули, справедливо полагая, что передача могла быть продублирована, а поступить так – значит расшифровать своих очень ценных агентов в нашей лондонской резидентуре. Они решили как можно сильнее затянуть время прохождения информации и успеть ввести свой план в действие. Одновременно – попробовать внедрить в наши ряды своего человека. Не знаю отчего, но в последний момент они сменили диспозицию и сделали все наоборот. Неужто ты им показался столь перспективной фигурой? Это вообще-то неплохо и открывает простор для импровизаций…
Параллельно, как ты видел, всю последнюю неделю велась активная дестабилизация обстановки. Что тоже поразительно – по модели, крайне напоминающей операцию «Фокус», – контрреволюционный мятеж в Будапеште. Сегодня события перешли в острую фазу. Вот-вот что-то подобное должно было начаться и в Харькове, Севастополе, Одессе, но тут уж мы меры приняли.
Через пару дней можно ждать интересных сообщений из Константинополя и Ангоры. Кемаль человек культурный, но все же турок. Вешать заговорщиков будет, очевидно, публично…
– А в Москве?
– В Москве пусть пока идет как идет. Есть у нас в запасе кое- что.
Оставалось узнать о моей личной мере участия в действительно по-средневековому организованной интриге.
– Мы с тобой поработаем по этому городу. У наших противников – гениальные озарения, за нами опыт Будапешта, Праги, Кабула, Гватемалы, Чили… Разберемся…
– А Новиков?
Шульгин рассмеялся как-то неприятно.
– У него большая политика. А мы с тобой наконец-то поработаем по мелкой…
Я спросил:
– А в чем смысл заговора в Москве и как он должен развиваться?
– А как угодно. Они планируют учинить классическое латиноамериканское «пронунсиаменто». Несколько верных батальонов плюс кое-кто из верхов ГПУ, партии и Генерального штаба устраивают капитальную кровавую кашу в городе, потом убивают или принуждают к бегству Троцкого, устанавливают якобы ортодоксальное коммунистическое правительство во главе с одним из своих агентов, сильно обиженных Троцким, и в ближайшее время объявляют нечто вроде «реконкисты» против Югороссии. Благо экономическое положение там блестящее, жирок поднакопился, снова есть что «отнимать и делить», а в РСФСР любителей этого дела по-прежнему предостаточно. В случае необходимости будут приглашены германские «добровольцы», а возможно – и британский флот войдет в Черное море. Примерно так.
Если помнишь историю, здесь сводятся в кучу сразу несколько сценариев, в свое время более-менее успешно реализованных…
Действительно, план просматривался грандиозный по масштабам и ожидаемому эффекту. Только у меня сразу возникло сомнение, всю ли правду мне говорит Александр Иванович. Чего-то здесь не хватало, чтобы выглядеть по-настоящему достоверно. Впрочем, это ведь не более чем краткий конспект, на самом деле все, должно быть, на порядок сложнее, но мне, чтобы ориентироваться в ситуации, достаточно и этого.
– А ваша роль в данном сценарии? Всерьез рассчитываете что-то в подобном раскладе выиграть? Впятером против всего мира?
– Безусловно, выиграем. И отчего же впятером? Во-первых, нас чуть побольше, во-вторых, мы же не голыми руками собираемся мир переворачивать. Действительно, рулевым веслом можно только не слишком большой галерой управлять, а на парусном бриге штурвал требуется, и к нему четверо дюжих матросов… Танкер же в сто тысяч тонн свободно маневрирует от легких движений двух пальцев на манипуляторах. У нас тот же случай. Все дело в степени автоматизации процессов и качестве сервомеханизмов. Надеюсь, мы создали достаточно эффективные…
– Видимо, так. А здесь и сейчас в чем ваша стратегия?
– Теперь уж наша, – вежливо улыбнулся Шульгин. – Или ты себя до сих пор ооновским наблюдателем числишь в очаге туземного конфликта?
– Не сказать, чтобы так, но и до конца вашими идеями не проникся. Как-то сложно сразу ввязаться в чужую войну, которая тебя ну никаким краем не касается…
– Было уже. У нас самих точно так было. – В его голосе прозвучало понимание и сочувствие. – Трудное дело. Все время хочется морализировать о правомерности вмешательства в чужой монастырь со своим уставом… Ничего, это быстро пройдет. Особенно если пулю в живот от «в своем праве находящихся» аборигенов получишь, упаси, конечно, бог. Так что лучше от иллюзий заблаговременно избавиться. Какой-то авторитетный немец верно сформулировал: «Не воображайте, что неучастие в политике убережет вас от ее последствий».
– Знаешь, Александр Иванович, давай прекратим философский семинар. Я свой выбор сделал, менять его не собираюсь, просто хочется несколько большей ясности. Вчера вы меня совершенно грубо подставили. Оно, может быть, стратегически оправдано было, но неприятно…
Шульгин в очередной раз поразил меня способностью проникать в чужие мысли и эмоции. Раньше такое же качество я отметил и у Новикова с Ириной. Телепатией в чистом виде это явно не было, но высокой степенью эмпатии – безусловно.
– Приношу свои извинения, только ведь сам понимать должен. Прежде чем генерал из тебя получится, следует еще и лейтенантом послужить. Командиру же штурмового взвода далеко не всегда комдив суть своего замысла в деталях излагает. Гораздо чаще – «занять высоту 250, захватить языка и доставить в штаб. После чего стоять насмерть до особого распоряжения…» С лейтенантскими обязанностями ты справился, теперь можно майором побыть.
– А майорам уже больший объем информации по рангу положен…
– Совершенно в точку. Потому я тебе и сообщаю – мятеж, по нашим расчетам, продлится два-три дня, после чего будет с должной степенью решительности подавлен. Что позволит товарищу Троцкому состругать еще один слой своих противников. Нам – тем более. Твоя же задача – окончательно доказать своим друзьям, что ты полностью на их стороне, контролировать их поведение, защищать от непредвиденных случайностей и, когда все кончится, оказаться в числе уцелевшей верхушки заговора. Подлинной верхушки, той, которая проскочит сквозь сито…
– Это что же, программа глубокого внедрения?
– Вряд ли… Нам главное – обозначить цель. Отследить, куда ниточка дальше потянется. А уж кто ей конкретно заниматься будет… Резидентуру «Системы» все равно целиком выкорчевать не удастся, да это и не нужно. Они нам еще пригодятся…
– А жертвы? Вам не страшно взять на себя ответственность за жертвы, которые будут оттого, что вы не пресекли мятеж в корне?
– Нет. Паллиативы всегда опаснее радикальной операции. В конце нашего века появилась опасная тенденция – в страхе перед возможными жертвами как бы поощрять террористов. Они угрожают убить десять заложников, и власти идут на уступки, не задумываясь, что завтра жертв будет в сотню раз больше. Моя позиция другая. Кому не повезло, тому не повезло. Но террорист
