покойницы.
Теперь я мог вообразить, что пережил в старой церкви Хома Брут у гроба панночки. Дело за Вием.
Артур проследил направление моего взгляда.
– Она сейчас не здесь. Она наблюдает за Аллой. После того как убили тебя, могут с ней сделать то же…
– Как? – я не имел в виду способ. Это просто было недоуменное восклицание. Однако Артур понял меня буквально и принялся многословно объяснять механизм взаимодействия с многомерным континуумом. В максимально адаптированной к моему образованию форме.
Так я узнал, что теперь им дано своим, так сказать, астральным телом перемещаться в пространстве, только слишком часто случается это почти непроизвольно. И тело тогда становится таким вот безжизненным и беззащитным. Что, естественно, крайне неудобно. Как при внезапной потере сознания у нормального человека. И если с телом что-то произойдет, приходится тратить массу сил на регенерацию, устранение всех последствий. В конце концов просто морально тяжело.
Да уж… Вернулся в тело, а оно уже в морге. Или на столе у патологоанатомов. Вот и думай, куда сбежать, унося под мышкой детали своего полуразобранного организма, как потом восстановиться, раздобыть одежду…
Мне стало донельзя муторно.
– Тело вообще ужасно обременяет, – продолжал Артур. – Нужно заботиться о нем, как о старом автомобиле, а бросить совсем невозможно… По крайней мере – пока. Вот и приходится большую часть времени проводить в достаточно укромных местах, чтобы с телом ничего не случилось. Хорошо еще, что мы с Верой приспособились жить асинхронно. Пока один здесь, он следит за физической оболочкой другого. Я все время чувствую, что могу и должен управлять этими процессами, что я это знаю, только никак не вспомню… Эта проклятая полужизнь! Словно глина в голове, жидкая такая… Мысли вязнут, как ноги в болоте…
– И что тогда, если вспомнишь? Научишься точно и произвольно перемещаться? Вернешься в прошлое и не дашь мне, к примеру, выскочить из вагона?
– Зачем же? Я думал об этом. Правильнее всего будет вернуться чуть раньше и не дать себе утонуть. Мне чудится, что когда я уже захлебнулся, я видел мелькнувшую рядом тень… Вдруг это как раз я и был?
– Здорово. Но ведь не спас же… А если бы? Что тогда произойдет со мной, со всеми нами?
– Думаю, ничего особенного. Все вернется в ту же точку…
– А ты? Вот этот ты? Сольешься с прототипом? Трудно представить. А я вновь окажусь на борту «Рюрика»? Буду подлетать к Земле и ждать встречи с Аллой? То есть я нынешний фактически умру?
– Почему же умрешь? Допусти, что ничего как бы не было, ты живешь еще там, в прошлом… И все станет на место.
– Нет, Артур, не надо… Я вот он, здесь. Я живу сейчас. У меня есть память о прожитых днях. И какая принципиальная разница – вернешь ты меня в ту же точку или просто стукнешь вот этой хрустальной вазой по голове?
Что мне от того, что две недели назад я существовал? И сейчас я – тот, там и существую… Но для моей нынешней физической ипостаси смерть будет самая что ни на есть настоящая…
Мы с ним повертели сей казус, как средневековые схоласты, рассмотрели и с той стороны и с этой. Доводы его теоретически выглядели неуязвимо. Только вот я, когда дело доходит до шкурных интересов, становлюсь ужасным догматиком и напрочь отметаю пусть и разумные, но грозящие моему благополучию аргументы. В самом деле, смерть – это грубая и очень наглядная реальность, гарантии же воскрешения сомнительны, тем более что даже претензий по неисполненному контракту я не смогу предъявить…
Прекратил дискуссию сам Артур.
– Мало того, что ждать, когда ко мне придет полная власть над собой, можно бесконечно долго. Нечто подсказывает, будто закономерности происходящего вообще вне любой, самой сильной воли…
– Предопределение, рок?
– Если угодно. Или законы настолько высоких порядков… Процесс идет самостоятельно. Я вот, кажется, наверняка знал, что ты умрешь сегодня, и сделал все необходимое, а ты жив…
– То есть как? Что сделал?
– Пожалуйста. Это я вывел на тебя тех людей. И постарался им внушить, что тебя обязательно надо уничтожить…
– Ничего себе… Ну а предположим, им бы удалось… Тебе-то что? Теперь…
– Я не был уверен, что ты сумеешь или захочешь собрать установку и девитализировать нас. Они бы справились лучше, в промышленных масштабах…
«Спасибо тебе, Андрей», – мысленно вознес я хвалу своему спасителю.
– А теперь передумал, да? – я опять стиснул рукоятку пистолета. Сил у меня уже было достаточно, чтобы выстрелить. Он пропустил мой вопрос мимо ушей.
– И еще я чувствовал, что, когда ты умрешь, ты поможешь мне. Перейдя в высший мир, осознаешь свое новое предназначение, свой долг передо мной, сделаешь что-то, что освободит меня от бремени ненужной псевдожизни…
– Неужели? Я стал бы твоим ангелом-хранителем, что ли?
– Ирония тут ни при чем. Я так чувствовал. Если обитатели высшего мира помогают тем, кто от них зависит на Земле, они ускоряют свой путь к совершенству…
– Вот даже как? – я наконец разозлился и нанес ему неотразимый удар. – Что ж не помогли тебе твои друзья? С кем ты работал, кто действительно в долгу перед тобой? Или они считают, что ты перед ними виноват больше, и потому предоставили тебя мукам ада? А что, неплохое название для твоих терзаний. Если вот это и есть АД? За то, что твоим друзьям не хотелось умирать, за тех девочек в вагоне и за всех остальных… Может, им всем в раю показалось не так уж великолепно, как тебе…
Он растерялся. Долго смотрел на меня пустым взором. Снова как там, в Москве.
– Я… Я не знаю… Я не думал о них. Я весь был замкнут на тебе…
«Если кинется – стреляю… А там посмотрим…»
– Мне кажется, – неуверенно заговорил Артур, – дело в том, что они теперь далеко. За какой-то гранью. И что-то мешает связаться с ними. Контакта нет. Словно у кинозрителя с героями фильма. А тебя я чувствую. Я ждал, что ты умрешь и мы встретимся на переходе. В серой зоне… Я тебе все сказал.
Было и жутко, и жаль его, но не настолько, чтобы отправиться в «серую зону»… Звучит больно плохо…
– Не горюй, Артур, – решил я его подбодрить. – Кажется, мы сможем договориться. Если восстановим витализатор и открутим все назад, тебе обязательно полегчает. Но сначала нужно выручить Аллу. Без нее ничего не выйдет… И если ее убьют…
– Не убьют. Я же сказал. Когда будет нужно, Вера успеет вмешаться.
– Но как? Телесно она ведь здесь…
