На этой теме Бен предпочел не останавливаться.
— Майлз все это время знал, конечно, что мы с тобой друзья. Он все прикидывал, как бы втравить меня в большую неприятность, чтобы он мог предложить меня в обмен на то, чтобы ты вычеркнул его из своего списка и дал ему, для разнообразия, вздохнуть спокойно.
— Такая игра в его духе. Он всегда предпочитал окольные пути.
— А это дело в Монреале дало ему возможность крепко меня подставить. Он сказал мне, что я должен поехать. Мне нужно было пойти с какой-то какашкой по фамилии Крюгер и получить записку или что-то вроде того. Я не знал, что кого-то собираются убить. Но если бы и знал, особого выбора у меня не было.
— Но к убийству ты совсем непричастен?
— Так, наверное, нельзя сказать. Я же не остановил его. Я просто стоял и смотрел, как человека убивают. — Он говорил мрачно, преисполнившись отвращения к самому себе. — А когда Крюгер начал его потрошить, меня...
— Тебя вырвало.
— Да, точно. По-моему, я не создан для убийств. — Он вновь отвернулся к окну. — В отличие от тебя, старик.
— Нечего мне лапшу на уши вешать. В принципе ты ничего против убийства не имеешь. Тебе ведь очень хотелось, чтобы я для тебя убил Майлза. Ты просто не мог это сделать сам.
— Наверное.
Джонатан бросил яблоко обратно в корзину — это был подарок Бена.
— Скажи-ка, а зачем ты полез снимать меня с горы? Ведь если бы я погиб вместе с остальными, ты мог бы отправляться домой совершенно спокойно.
Бен улыбнулся и покачал головой.
— Не воображай, что такая мысль не приходила мне в голову, старик.
— Но ты не создан для убийств?
— Да, и кроме того, я твой должник — ты же снял меня с Аконкагуа.
Бен развернулся лицом к Джонатану.
— Что будет теперь?
— Ничего.
— Не станешь вредить старому приятелю, нет ведь?
— Люди из ЦИРа удовлетворены — им кажется, что они своего добились. Не вижу никакого смысла разубеждать их. Тем более, мне уже заплатили.
— А ты? Я же знаю, как ты обходишься с друзьями, которые тебя предали.
— У меня нет друзей, которые меня предали.
Бен подумал над этим.
— Ясно. Скажи-ка мне, старик, у тебя вообще-то друзья есть?
— Я очень тронут твоей заботой, Бен. Когда у тебя самолет?
— Уже надо идти.
— Прекрасно.
Бен задержался у двери.
— Ну, поправляйся, старик.
— Спасибо за фрукты.
Когда дверь за Беном закрылась, Джонатан несколько минут смотрел на нее. Он почувствовал опустошенность. Уже несколько дней он знал, что никогда больше не пойдет в горы. Он утратил интерес. И Бен ушел. И Джемайма ушла. И он устал считать дырки в потолке.
Он выключил свет, и синева позднего вечера заполнила комнату. Он закрыл глаза и постарался уснуть.
Какого черта! Никто ему не нужен. Ничего ему не нужно. Когда он вернется в Штаты, он первым же делом продаст эту чертову церковь.
Но картины — ни за что!
