орбитальную скорость и…
Он так никогда и не узнал, что же произошло. Предполагалось, что сани способны выдержать самые жестокие удары, которые мог нанести этот мир. Но кто мог предсказать свойства этого мира? Разреженная атмосфера, внезапное увеличение радиации, спровоцировавшее эффект триггера, или пыль вызвали смерч неправдоподобной мощи. Лаури не был силен в метеорологии.
Он уже торжествовал победу над смертью, когда на него обрушились тьма и пронзительный визг, который едва не расколол череп. Вихрь подхватил его, как лист, сорванный с дерева.
Все свершилось слишком быстро, чтобы он успел это осознать. Бешенство стихий разрушило сани, вскрыло кузов, разбросало груз, но не коснулось кабины. Прочный скафандр предохранил человека от серьезной травмы. Он на мгновение потерял сознание, но оно вернулось к нему — вместе с ужасной болью в голове и кровью, наполнившей рот.
Ветер неистовствовал. Пыль свистела и клубилась. Она застлала кровавый диск, хотя время от времени луч чистого огня пробивался сквозь пелену и лизал металлические бока утесов.
Лаури с трудом поднялся на ноги. Надо найти хоть какое-то укрытие. Бета-частицы могли появиться в любой момент, протоны — через несколько часов. Они принесут смерть.
Он пришел в отчаяние, когда увидел, что оборудование исчезло, но не осмелился отправиться на поиски, а побрел, спотыкаясь, во тьме.
Он не нашел пещеры — их не было на безводной планете, — но, преисполнясь неестественного спокойствия, нисходящего на человека, когда жизнь зависит только от работы мозга, он обнаружил в нагромождении валунов узкую щель.
Теперь оставалось только лежать в тесном пространстве и ждать.
Свет в укрытии потускнел, а вой ветра звучал глуше. Он прислушивался к нему, силясь определить скорость ветра. Периодически Лаури подползал ко входу в укрытие и замерял уровень радиации. Скоро космос ринется на него и за какой-нибудь час прикончит.
Он должен ждать. Но чего?
«Джаккаври» знала приблизительное место высадки. Она, конечно, будет искать, как только это станет возможным. Детекторы обнаружат разбитые сани — и все… Но он может различить ее и позвать, послать радиосигнал. Если бы ей удалось захватить его силовым лучом и закружить…
Но все зависит от погоды: «Джаккаври» может перебороть любой ветер, но пыль ослепит ее так же, как и его, лишит слуха и речи. У него был проводниковый передатчик. Радио окажется бессильным. Лаури убедился в этом, экспериментируя со встроенным в скафандр мини-радаром.
Итак, все зависело от того, что истощится быстрее — шторм или запас энергии, питающей восстановитель воздуха. Энергии осталось примерно на тридцать часов. Может поискать запасной аккумулятор или ручной зарядник? Они, наверное, откатились всего метров на десять, не дальше. Нет, это надо было делать раньше. Теперь и носа не высунешь из-за радиации.
Он вздохнул, выпил немного воды, съел кусочек из неприкосновенного запаса и заснул с мечтами о стакане пива и удобной постели.
Когда он проснулся, ветер уже умерил свою ярость, но завеса пыли скрывала великолепие звездной ночи, уже наступившей. Она отчасти послужила преградой для радиации, хотя и не настолько, чтобы это облегчило его участь. Почему тело планеты больше не помогает? Вероятно, ионы, нагревая верхние слои воздуха вдоль терминатора, вызывают вторичные каскады, которые неистово бомбардируют все вокруг.
Осталось двадцать часов. Он открыл коробку, которую достал из рюкзака, вытащил санитарное оборудование и прикрепил его. Люди умирают не так романтично, как это представляют на сцене. Тела слишком упрямы.
И разум — тоже. Ему следовало бы привести в порядок свои мысли, которые перескакивали с одного предмета на другой. Он вспомнил родителей, Грайдал, смешную маленькую таверну, которую когда-то посещал, одно приключение, о котором предпочел бы забыть, и снова Грайдал… Он еще раз поел, снова попил. Ветер снаружи все нес и нес пыль. И время сомкнулось вокруг него, как ладони.
Осталось десять часов. Не больше?
Пять. Уже?
Какой же глупый конец. Страх затрепетал у края его сознания. Он отогнал его. Ветер шумел. Сколько же времени может продолжаться песчаная буря? И в его убежище проник кровавый дневной свет. Радиоактивное излучение было таким плотным, что добралось и до него. Он расправил затекшие мускулы и собрал остатки силы, жалея обо всем, что хотел и не смог сделать.
Тень появилась на высокой скале. Шорох и шум скольжения привлекли его внимание. Громоздкая и неуклюжая фигура приближалась к нему. Онемевший, дрожащий, он включил радио. Воздух здесь был достаточно чист, и он услышал сквозь статические разряды:
— Ты, жив! О крылья Вальфара, осеняющие нас, ты жив!
Услышав ее рыдания, он и сам заплакал.
— Ты не должна была, — забормотал он. — Я и думать не мог, что ты станешь рисковать собой…
— Мы не осмелились ждать, — сказала она, когда они успокоились. — Мы видели из космоса, что буря огромна. Она продолжалась бы несколько дней. А мы не знали, как долго ты продержишься. Только были уверены, что ты попал в беду, раз не вернулся. Мы спустились. Я едва не подралась с отцом, но убедила его и пришла. Риск для меня невелик. Правда, невелик, поверь мне. Она защищала меня, пока мы не нашли твои сани. Потом мне пришлось пойти пешком с металлоискателем, потому что она не могла подойти ближе. Но опасность не велика, Дейвен. Я могу перенести гораздо более сильную радиацию, чем ты. Я по- прежнему прекрасно собой владею, даже никакие средства не нужны. Теперь я подам сигнал, а она увидит и подойдет настолько быстро, что мы сможем сделать рывок… с тобой ведь все в порядке, не так ли? Ты выдержишь?
— О да, — медленно ответил он. — Я прекрасно себя чувствую. Лучше, чем когда-либо в жизни. — Глупо, что нужно еще отвечать на вопросы, когда она пришла за ним и оба они живы. — «Она»? А кто твоя спутница?
Она рассмеялась и приблизила к нему свое закрытое защитной маской лицо.
— «Джаккаври», конечно. Кто же еще? Ведь не думал же ты, что твои женщины оставят тебя одного, не так ли?
Корабли летели домой. Они двигались не торопясь. Не мешало помнить об осторожности, пока они не выбрались из созвездия и не направились к Голове Дракона.
— Мои люди и я рады, что вы в безопасности, — сказал с экрана Демринг, как того требовали законы вежливости, но не смог удержаться и добавил: — Мы также одобряем ваше решение прекратить исследование этой планеты.
— За первое — спасибо, — ответил Лаури. — Что же касается второго…
— Он пожал плечами. — Необходимость исследования отпала. Меня интересовали некоторые эффекты атмосферы, но мой компьютер решил, что для анализа достаточно собранных данных.
— Могу я спросить, каковы ваши цели?
— Вначале я хотел бы обсудить этот вопрос с вашим навигатором. Лично.
Зеленые глаза долго изучали Лаури, прежде чем Демринг ответил:
— Что ж, вы — командир. По нашим обычаям, между спасенным и спасателем возникает особая связь. Но я снова советую вам подумать.
Лаури пропустил совет мимо ушей. Радость участила его пульс. Он распрощался с Демрингом так быстро, как только позволяла вежливость, и велел «Джаккаври» блеснуть кулинарным искусством.
— Ты уверен, что хочешь объявить о своих намерениях через нее? — спросила машина. — И не просто через нее, но именно в такой ситуации?
— Уверен. Думаю, я заслужил это удовольствие. А теперь я удаляюсь, чтобы навести на себя лоск. Позаботься обо всем. — Насвистывая, Лаури вышел в коридор.
Но когда Грайдал поднялась на борт, он взял обе ее руки в свои, и они долго смотрели друг на друга в молчании. Она украсила косы драгоценностями и уложила в прическу. Форму сменило темно-голубое
