Лефевр рассматривал его с нарастающим интересом.
— Кто вас послал сообщить мне об этом?
— Я явился сюда автоматически.
— Почему?
— Потому что вы стоите в списке следующим.
— Что значит «следующим»? В каком списке?
— В моем.
— Ах! — Лефевр резко, с быстротой змеи, готовой нанести укус, выдернул из-под стола руку. В ней поблескивал крупнокалиберный с коротким стволом пистолет. — Я так понял, что вы добились встречи со мной мошенническим путем. И вы никак не связаны с Фишером. Вы всего лишь еще один чокнутый в этом мире. Уже не первый раз придурки пытаются сделать меня своей мишенью. Но в моем положении от этого никуда не денешься.
— Вам не долго осталось мучиться, — успокоил его Уильям Смит.
— А я вообще не собираюсь как-то мучиться, — отрезал Лефевр. Он не отрывал глаз от Смита. Одной рукой он крепко сжимал нацеленный на того пистолет, другой нажал кнопку на столе. Человеку, ответившему ему, отдал распоряжение:
— Эмиль, проводите, пожалуйста, мистера Смита и проследите, чтобы ноги его здесь больше не было.
— А я и не собираюсь сюда возвращаться, — заявил Уильям Смит и вышел вместе с молчаливым Эмилем. Когда он переступал порог, Лефевр метнул в его сторону мрачный взгляд.
Перейдя улицу, Смит присел на свободную скамеечку в небольшом сквере напротив офиса Лефевра. Он застыл в ожидании. Время от времени он поглядывал, на телефонные провода, проходившие над его головой, словно прислушиваясь к разговорам.
Спустя двадцать четыре минуты у двери со скрипом остановился ветхий автомобиль. Из него вышел бородатый мужчина с черным докторским саквояжем. Явно очень торопясь, он бросился в здание. Уильям Смит продолжал ожидать, поглядывая на окна
Прошло еще пять минут, и кто-то опустил на них плотные шторы. Катафалка Уильям Смит дожидаться не стал.
Игнас Татареску любовно огладил черный, плотно облегавший его фигуру мундир, поправил на шее черную с золотом ленточку с орденом, украшенным брильянтами, разместив сверкающий крест точно посредине тройного ряда обшитых галуном петлиц.
— Этот Смит мог бы выбрать момент и получше, — проворчал он, обращаясь к слуге. — Но у него слишком серьезные рекомендательные письма, чтобы не принять его. Лучше уж уделить ему пару минут. — Он внимательно изучил свое отражение в зеркале, поворачиваясь из стороны в сторону. — Я всегда могу найти несколько свободных минут для важных аудиенций. Что стало бы с этим миром, случись у меня нехватка времени?
— Это плата за величие, ваше превосходительство, — учтиво заметил слуга, изящно и легко принимая вид человека мелкого и недостойного
— Без сомнения. Ладно, впустите его. И пусть принесут сладости, а также кофе и напитки.
Он занял любимое место под гигантским портретом, изображавшим его самого во весь рост, принял излюбленную учтивую позу и остался в таком положении до тех пор, пока не вошел посетитель.
— Мистер Смит?
— Да, ваше превосходительство.
— Будьте любезны, присаживайтесь. — Сам Татареску воссел в украшенное затейливой резьбой кресло и потрогал кончиками пальцев стрелку на своих идеально отутюженных брюках. — По какому поводу вы изъявили желание меня увидеть, мистер Смит?
— По поводу вашего могущества и власти.
— Ах, — сразу оживился Татареску и продолжал с ложной скромностью: — Моя власть, так, как она устроена, исходит только от народа, от широких слоев верноподданных, подлинных патриотов. Я больше всего сожалею о том, что этот простой факт не всегда правильно понимается…
— У вас ее слишком много, этой власти, — перебил его Смит с какой-то пугающей резкой нотой в голосе.
Татареску от удивления часто заморгал, уставился на гостя, потом, придя в себя, издал смешок.
— Ну и дипломат! Вы добиваетесь, чтобы я вас принял, дал интервью, и тут же начинаете критиковать мою позицию, за которую — смею заметить вам это, молодой человек, — я так долго и решительно боролся.
— Тем более это печально, — заметил Уильям Смит.
— Что? Что за чертовщину вы мелете? — Татареску нахмурил брови, глядя в упор на собеседника.
— Тем мучительнее вам будет ее потерять.
— Но у меня нет ни малейшего намерения отрекаться от своего поста. Татареску уйдет с вершины власти только со смертью.
— Ну вот, вы сами это и сказали, — одобрительно согласился с ним Уильям Смит.
Не отводя от своего странного визитера взгляда, Татареску тихо продолжил:
— Учтите, мы здесь не одни. Любой враждебный жест с вашей стороны — и вы мертвы. — Он повысил голос, переходя на крик: — Эй! Вышвырните этого ненормального отсюда! — Потом он обратился к Смиту: — Вам никогда больше не удастся добиться у меня аудиенции!
— Ясное дело, нет, — согласился Уильям Смит.
Полдюжины стражей — все мрачного и сурового вида сопроводили его до главных ворот. Взобравшись по извилистой и крутой тропинке на вершину соседнего холма, Смит присел и стал наблюдать за дворцом, оказавшимся прямо под ним. Наступали сумерки, и в городке замелькали огоньки.
Ему не пришлось слишком долго ждать Скоро монотонно зазвонили колокола и через городскую радиосеть по улицам и улочкам растеклось официальное сообщение: «Маршал скончался! Наш великий вождь!»
За трущобами Танжера, при входе в пустынную Улед Наилс, начинается Шария Афмед Хассан, обширный, мрачный и грязный район. По его улочкам с большой осторожностью пробирался Уильям Смит.
Пересчитывая низкие, встроенные в массивную стену двери, он нашел наконец нужную и дернул за шнурок звонка. Вскоре из проема высунулась голова араба с заостренными чертами лица. Он принял его визитную карточку.
Смит услышал, как тот зашаркал шлепанцами в темноте ночи по выложенному плитами двору, затем кто-то грудным голосом прошептал:
— Это гяур!note 1
Прошло немало времени, прежде чем араб вернулся и сделал знак следовать за ним. Проведя Смита по настоящему лабиринту коридоров, он в конце концов добрел до большой комнаты, завешанной коврами. Богатство ее убранства резко контрастировало с убогостью квартала. Было очевидно, что в этом убежище сосредоточена большая власть, предпочитавшая оставаться в тени.
Войдя в помещение, Уильям Смит застыл, разглядывая белобородого старца, сидевшего прямо напротив, по другую сторону восьмиугольного низкого столика. Бросались в глаза нос с горбинкой, влажные, хитрые глаза, руки, спрятанные в широких, длинных рукавах.
— Мое имя Уильям Смит, — представился посетитель.
Старец кивнул и хрипло произнес:
— Так написано в вашей визитной карточке.
— А вы — Абу Бен Сайд эс Харума?
— Да, это так. Ну и что из этого?
— Вам придется вернуться в ту безызвестность и тень, откуда вы выкарабкались.
