ручью до запруды, где он впадает в реку. Когда мы возвращались, уже стемнело, а я страшно устал.
Неожиданно мне в голову пришла ужасная мысль. Я старался ее отогнать, но так и не смог. Весь остаток пути я размышлял — может ли поместиться в воронку машины времени такой парень, как Мохнатик?
Мама накормила меня ужином и отправила спать, но потом зашла поцеловать, чего давно не делала. Она считает, что я уже достаточно взрослый, но сегодня вечером почему-то зашла.
Потом она спустилась вниз, а я лежал и прислушивался к голосам мужчин во дворе. Большинство еще продолжали поиски. Я понимал, что должен быть с ними, но вместе с тем знал, что мама не пустит, и в глубине души был рад. Я буквально падал с ног от усталости, а вечером в лесу к тому же страшно.
Наверное, в любую другую ночь я бы сразу заснул, но сейчас у меня перед глазами все время стояла воронка этой машины. Я пытался представить, что будет, когда кто-нибудь расскажет шерифу о ссоре между Чистюлей и Мохнатиком. А если ему уже рассказали, то шериф наверняка прямо сейчас заглядывает в воронку, ведь не дурак же он.
Потом я подумал, а не рассказать ли мне все самому?..
Наверное, я заснул, но когда проснулся мне показалось, что я вообще не спал. Было еще темно, а сквозь окно лился пугающий красноватый свет. Я сел в кровати, и у меня волосы стали дыбом. В первое мгновение я решил, что горит наш сеновал или сарай, но потом сообразили, что пожар где-то дальше. Я вскочил и подбежал к окну. Горело что-то большое и совсем недалеко.
Похоже, что горело у Картеров, хотя я сразу смекнул что это невозможно, потому как несчастья могли случиться с кем угодно, только не с Энди. Разве что он застрахован.
Я спустился по лестнице босиком и увидел, что мама стоит у открытой двери и смотрит на пожар.
— Что случилось, мама? — спросил я.
— Это сеновал Картеров. Они звонили соседям, просили помощи, но никого нет, все ищут Мохнатика.
Мы стояли и смотрели на пожар, пока он почти не угас, и тогда мама снова отправила меня в постель.
Я залез под одеяло и стал переваривать новую порцию впечатлений. Я думал, как странно: месяцами ничего не происходит, а тут так сразу, да и с сеновалом Энди тоже не все чисто. Энди был самым удачливым человеком в округе, и вдруг без всякого предупреждения на него свалилось такое несчастье. Я спросил себя, а не покинули ли его Граничники, и если да, то почему? Может, он просто надоел им?
Когда я снова проснулся, было ясное утро. Я быстро оделся и спустился узнать новости о Мохнатике.
Но мама ответила, что мужчины до сих пор его ищут. Она приготовила мне завтрак, заставила все съесть и запретила уходить далеко или присоединяться к группам, направляющимся в лес. Она сказала, что это опасно, потому что в лесу полно медведей. Мне стало смешно, ведь мама никогда не пугала меня медведями.
Но она взяла с меня честное слово. Пообещав ей, что далеко не уйду, я со всех ног помчался к Картерам посмотреть на остатки сеновала и с кем-нибудь поговорить. Собственно, оставался только Малыш.
У Картеров смотреть было не на что. Черные, обугленные головешки местами еще тлели. Я стоял на дороге, когда Энди вышел из дома. Он остановился и зыркнул на меня так что я быстро смылся, как только мог.
Я проскочил мимо дома Чистюли, смотря себе под ноги, надеясь, что не встречу его. Мне не хотелось иметь с ним ничего общего, не то что разговаривать.
Я добежал до дома Малыша, и его мама сказала, что Малыш болен, но не заразно, и я могу зайти его навестить. Малыш лежал в постели, и очень обрадовался моему приходу. Я спросил, как он себя чувствует, и он ответил, что уже лучше. Он заставил меня поклясться, что я не расскажу его маме, а потом прошептал мне на ухо, что объелся зеленых яблок из сада Картера.
О том, что случилось с Мохнатиком он слышал, и я рассказал ему о своих подозрениях.
Малыш долго лежал и молчал, пока торжественно не заявил:
— Стив, я давно хотел тебе сказать: это не машина времени.
— Не машина времени? Откуда ты знаешь?
— Я видел предметы, которые папа Чистюли туда опускал. Они не пропадают. Они там так и лежат.
— Ты видел… — тут до меня дошло. — Значит, они там же, где и Граничники?
— Именно это я и хотел сказать, — заговорщически ответил Малыш.
Сидя на краю кровати, я пытался переварить его открытие, но вопросов в голове становилось все больше, столько, что разобраться в них я не мог.
— Малыш, — спросил я, — а где оно, то место? Ну, место, где находятся Граничники?
— Не знаю. Где-то недалеко, совсем рядом. Почти в нашем мире, но не совсем.
И тут я вспомнил, что говорил папа две недели назад.
— Значит, их мир и наш разделены чем-то вроде стекла?
— Да, вроде бы.
— А если Мохнатик там, что они с ним сделают?
— Не знаю, — вздрогнул Малыш.
— Как он себя там чувствует? Может ли он дышать?
— Наверное, может, — сказал Малыш. — Они ведь тоже дышат.
Я встал и пошел к двери, но на полпути остановился и спросил:
— Скажи, чем занимаются Граничники, что им здесь нужно?
— Никто не знает точно. Говорят, что они вынуждены находиться рядом с другими живыми существами, чтобы жить самим. У них нет своей собственной жизни. И они ищут себе чужую жизнь, чтобы унаследовать ее, но и это не совсем так.
— Им нужен какой-то образец, — сказал я, вспомнив, что говорил папа Малыша.
— Можно и так сказать, — ответил Малыш.
Я подумал о том, какая скучная жизнь Граничников, имеющих в качестве образца Энди Картера. Но, возможно, я ошибался; ведь когда я их видел, они были счастливы, крутились себе на крыше, и каждый из них выглядел, как Энди. Ну а как еще можно выглядеть, когда живешь рядом с ним?
Я направился к двери.
— Куда ты, Стив? — спросил Малыш.
— Искать Мохнатика.
— Я с тобой.
— Нет. Тебе надо лежать.
Я побежал домой, размышляя о том, что Граничники не имеют собственной жизни, что им нужен образец, все равно какой.
Если встречается человек с хорошей и интересной жизнью, им везет. И человеку, которого они выбрали, везет во всем — ведь они хорошие помощники. Я подумал — скольким людям хорошо живется благодаря Граничникам. И какой бы это был для них удар, если бы они вдруг узнали, что стали великими, богатыми или знаменитыми благодаря чужим усилиям и способностям, благодаря неким существам — Граничникам.
Я пошел на кухню, к раковине.
— Это ты, Стив? — крикнула мама из комнаты.
— Да. Я хочу пить.
— Где ты был?
— Тут, недалеко.
— Только никуда не убегай, — еще раз предупредила мама.
— Нет, мам, не убегу.
Я влез на стул, достал очки, которые папа положил на полку, предупредив, чтобы я их больше не трогал, и сунул в карман.
Услышав мамины шаги, я тихо выскользнул за дверь. Очки я надел только возле изгороди Картеров. Я шел по дороге вдоль забора внимательно всматриваясь, когда, наконец, заметил в закутке сада группу Граничников. Они ссорились из-за чего-то, явно меня не замечая, пока я не подобрался совсем близко. Тогда они повернулись и я сообразил, что они разговаривают меж собой, показывая на меня. У одного из них на голове, сдвинутый на лоб, был надет мой телебиовизор.
