Он сидел в кресле, совершенно разбитый, и напряженно вспоминал.
В сумерках пришел человек, пересек двор, сел рядом в полумраке и завел странный разговор, сумасшедший разговор, с точки зрения нормального человека. «Когда Саттон вернется, он должен быть убит». «Я — ваш преемник». Белиберда, полная белиберда. Поверить невозможно. А ведь, наверное, надо было бы его выслушать более внимательно и постараться понять. Как можно допустить мысль о том, что человека можно убыть после двадцатилетнего отсутствия? Особенно такого человека, как Саттон!
Саттон — отличный сотрудник. Один из лучших в Бюро. Опытный, прекрасно разбирающийся во внеземной психологии, крупный авторитет в галактической политике. Кроме него, просто некому было поручить исследование Лебедя-61. Кроме Саттона, никто бы не справился. А справился ли он?
Этого Адамс не знал.
Завтра он появится, и сам мне все расскажет, успокоил он себя, отодвинул шлем и ослабевшей рукой нажал клавишу на пульте.
— Алис, принесите-на мне досье Эшера Саттона, будьте добры.
— Хорошо, мистер Адамс.
Адамс откинулся в кресле, потянулся. Плечи приятно согревало солнце. Тиканье часов успокаивало…
Да…— думал Адамс. — Тут за пятнадцать-то минут с ума сойдешь, а ведь тысячи сотрудников дни и ночи напролет только этим и занимаются — вслушиваются во вселенский эфир, охотясь за отдельными словами и предложениями, пытаясь уловить смысл, выудить из них то, что могло бы пойти на пользу человечеству — новую технологию, новую науку, о которых люди пока не могут и помышлять.
Но не только переговоры на расстоянии в десятки и сотни световых лет и технический шпионаж составляли задачу проекта ментафонной связи. Было и другое…
Человечество боялось новой философии, новой идеи, которая могла бы поколебать границы, которые с таким трудом приходилось удерживать. Все должно было оставаться, как есть.
Новая идея, подумал Адамс, не дай бог!
7
Видимо, эти люди ждали именно Саттона, и как только он вышел из кабины лифта, они направились ему навстречу.
Их было трое, они встали перед ним в ряд, как загонщики.
— Мистер Саттон? — спросил один из них, и Саттон утвердительно кивнул.
Мужчина, обратившийся к нему, выглядел так себе. Может, он и не провел ночь не раздеваясь, но выглядел именно так. В заскорузлых грязных руках он мял видавшую виды кепку. Давно не стриженные ногти украшали траурные каемки грязи.
— Чем могу быть полезен? — спросил Саттон.
— Мы хотели бы поговорить с вами, сэр, если вы не возражаете, — сказала единственная женщина в этом странном трио. — Видите ли, мы — что-то вроде делегации.
— Честно говоря, я собирался пообедать, — рассеянно сказал Саттон.
Женщина изо всех сил кокетливо улыбалась.
— О, сэр, — заволновалась она, — мы вас долго не задержим. Позвольте представиться. Меня зовут миссис Джеллико, — сказала она таким тоном, будто это сообщение должно было несказанно обрадовать Саттона. — А вот этот джентльмен, что обратился к вам, мистер Гамильтон. А это — капитан Стивенс.
Капитан Стивенс, как отметил Саттон, казался крепким мужчиной, и одет был гораздо приличнее своих спутников. Его голубые глаза, казалось, говорили: «И я не в восторге от них, Саттон, но что делать — так уж вышло…»
— Капитан, — заинтересовался Саттон. — Звездолетчик?
Стивенс кивнул:
— В отставке, — он откашлялся. — Мы просим извинения, мистер Саттон, что потревожили вас. Мы хотели подняться к вам в номер, но нас не пустили. Мы ждали несколько часов. Надеюсь, вы не откажете нам.
— Ну, пожалуйста, это совсем недолго, выслушайте нас, — умоляюще замурлыкала миссис Джеллико.
— Может, тут в холле и присядем? — буркнул Гамильтон, продолжая усиленно мять кепку.
— Как вам будет угодно, — нехотя согласился Саттон и сел в кресло. — Ну, что же у вас за дело?
Миссис Джелико набрала воздуха, собираясь, видимо, произнести, длинную тираду.
— Мы представляем Лигу Борьбы за права андроидов, — начала она торжественно и сделала еще один глубокий вдох.
Но тут вмешался Стивенс, не дав ей перейти в галоп.
— Я надеюсь, мистер Саттон, вы слышали о нас?
— Я знаю о существовании Лиги, — подтвердил Саттон.
— О! — вмешалась мисс Джеллико. — Тогда, может быть, вы знакомы и с какими-нибудь нашими изданиями?
— Нет, — признался Саттон. — Как-то не довелось.
— Значит, мы правильно сделали, что захватили кое-что с собой, — радостно воскликнул Гамильтон и, запустив грязную лапищу во внутренний карман мятого пиджака, достал пачку разлохмаченных листков и потрепанных брошюр. Он вручил все это Саттону, тот рассеянно взял бумаги, повертел и положил на пол около кресла.
— Говоря коротко, — сказал Стивенс, — мы придерживаемся точки зрения, что у андроидов должны быть равные права с людьми. Ведь они же настоящие люди, за исключение одного…
— Им нельзя иметь детишек, — трагически произнесла миссис Джеллико и смахнула слезу.
Стивенс вздернул белесые брови и, взглянув на Саттона так, как будто просил прощения, опять откашлялся.
— Это именно так. И вы это, конечно, знаете. Они абсолютно стерильны. Иначе говоря, люди научились производить на свет совершенное во всех отношениях человеческое тело, но оказались неспособны разрешить загадку биологического размножения. Было предпринято множество попыток создать яйцеклетку, способную к оплодотворению, но все безуспешно.
— Не все потеряно, я надеюсь, — попытался утешить его Саттон. — Научимся когда-нибудь.
Миссис Джеллико энергично затрясла головой.
— Мы многого не знаем, мистер Саттон, — заявила она с подчеркнутой таинственностью. — Многое от нас скрывают. Есть силы…
Тут Стивенс снова прервал ее.
— Короче говоря, сэр, мы хотели бы добиться равенства между людьми и андроидами, то есть между теми, кто появился на свет божий обычным путем, и теми, кто создан в лаборатории. Мы считаем,
