— Я всегда лишь посыльный, — ответил Сплетник, — я вестник, исполнитель мелких поручений, следящий, чтобы все было на месте и ничего не было забыто.
— Вы ничего не хотите сказать нам?
— Мне нужно пройти еще много миль и сделать еще много дел, так что я начну.
Он вытащил руку из кармана и извлек топор.
— Поскольку древние отказались от него, его следует вернуть тому, кто нес его и сберег в опасном пути. Может, это слишком незначительная компенсация за пережитые неприятности, но как память о происшедшем он пригодится.
Он бросил топор Джибу, и тот, улыбаясь, поймал его.
— Будет, что показать, когда я стану рассказывать о нашем путешествии. Спасибо, Сплетник.
Сплетник протянул костлявую руку к Мери.
— А теперь, пожалуйста, рог единорога. Он вам больше не нужен. Дайте его мне.
— Охотно, — ответила Мери. — Но я не понимаю…
— Его нужно снова поместить в ствол дуба. Там он снова будет ждать очередных пилигримов. Рогов единорога осталось очень мало, и использовать их нужно с толком.
38
И вот они ушли, добрые товарищи по паломничеству, исчезли вместе с машиной Джоунза.
Корнуэлл, тяжело ступая, пошел вслед за остальными по ночному лугу к прекрасному зданию, сверкавшему в лунном свете. Суетились маленькие существа, среди которых не шел, а как бы плыл Сторож. Немного в стороне своей неровной походкой ковылял Жестянка.
«Вот и пришел конец, — подумал Корнуэлл, — конец долгого пути, который начался в Вайлусинге, когда я нашел спрятанную книгу».
Такого конца он не мог себе вообразить. Он искал древних, но теперь древние его уже не интересовали: они оказались совсем не такими, как он думал.
Он вспомнил вечер, когда они впервые после Сожженной равнины нашли воду. Он тогда винил себя за то, что увлек всех в паломничество. Он знал, что возвращение той же дорогой сулит верную гибель. Теперь же все кончено, и нет необходимости возвращаться. Перед ним работа на целую жизнь и даже больше, чем на одну жизнь.
Здесь, если прав Сторож, есть возможность слить три великие культуры в одну еще более великую, возможно, с помощью ученых из других миров, вооруженных неизвестными знаниями и философиями. К тому же тут есть и неизвестный фактор — этот Жестянка. И даже намека нет на то, к чему все это может привести.
Сзади Мери сказала:
— Не печалься, Марк. Они возвращаются домой.
Он покачал головой.
— Я ничего не смог им сказать. В конце пути мне нечего было сказать им. И они тоже ничего не могли сказать мне. Они так много сделали для меня…
— Но и ты для них. Ты наполнил их жизни. Много зимних ночей они проведут, рассказывая об этом паломничестве: Снивли в шахте, Хол и Енот в Дуплистом Дереве, а Джиб — на своем болоте.
— Спасибо, Мери. Ты всегда знаешь, что сказать. Ты сняла с меня тяжесть.
Некоторое время они шли молча, а потом Мери сказала:
— Скрипичные Пальцы сказал, что для нас готова новая одежда. Она нам необходима. У тебя дыры на коленях, а мое платье годится только на половую тряпку. И он говорит, что если у меня появится желание иметь золотое платье, то я смогу получить его. Ты можешь представить меня одетой в золото? Я буду выглядеть, как принцесса.
Он остановил ее.
— Ты и без золотой одежды принцесса. Я люблю тебя в этом платье которое еще пахнет Зверем Хаоса, изношенном и изорванном, запачканном жиром и сажей. Обещай, что ты никогда не станешь использовать его, как половую тряпку.
Она обняла его, и он прижал ее к себе.
— Это будет хорошая жизнь, Марк, — прошептала она. — Золотым будет платье или нет, но нас ждет хорошая жизнь.
