слишком внушительная сила, чтобы устоять перед натиском. Там, у храма, тыл у нас был защищен самим зданием, а внезапная атака горгулий решила судьбу битвы. Но здесь и, может быть, еще на много лиг вперед, наш тыл будет оставаться ничем не прикрытым, придется обороняться со всех сторон, и в конце концов Нечисть нас одолеет. Может быть, еще не сегодня, может быть, не завтра, но рано или поздно это случится, и тогда придется принять бой. Конечно, было бы очень благородно и мужественно заявить, что нам удастся выстоять, что мы сумеем доблестно отбить атаку или что нас выручит какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, что мы уцелеем и сможем продолжать путь. Только рассчитывать на это глупо и бессмысленно».
Он постарался отогнать эти мысли, но не видел никаких доводов, которые могли бы их опровергнуть. «Мы все равно что уже мертвые», – сказал он себе. Прятаться от Нечисти было больше невозможно. Если не сейчас, то в самом скором времени бесчисленные полчища Нечисти должны были окружить их со всех сторон.
«А может быть, наш крохотный отряд не так уж для них и важен?» – подумал он, но тут же отрицательно покачал головой. Пусть он невелик и не представляет большой опасности, не то что целая римская когорта, но это прямой вызов, брошенный в лицо Нечисти. И она удовлетворится только тогда, когда он будет уничтожен. Каких бы понятий о чести ни придерживалась Нечисть, она должна истребить пришельцев.
Он услышал какой-то шорох и резко повернулся. Это была Иоланда, которая почти беззвучно подошла к нему и присела рядом.
Обрадованный, что шорох не грозил никакой внезапной опасностью, Харкорт протянул руку, обнял ее и привлек к себе.
– Я рад, что это ты, – сказал он.
– Кто же еще это мог быть? – шепнула она, тихо засмеявшись. – Кто еще может так бесшумно к тебе подойти? Это я уже второй раз.
Он припомнил тот, первый раз, когда, обхватив ее лицо, поцеловал ее. Теперь он чувствовал угрызения совести за этот поцелуй. Какое право он имел ее целовать? Если ему и суждено кого-то целовать, то лишь пропавшую бесследно Элоизу.
– Ты думаешь о том, что нехорошо поступил тогда, когда меня поцеловал, – сказала Иоланда.
– Откуда ты знаешь?
– У тебя такой виноватый вид. Ты думаешь об Элоизе.
У него перехватило дыхание.
– Об Элоизе?
– По-твоему, никто не знает об этой навязчивой мысли, которая порождена горем и отчаянием и не оставляет тебя ни на минуту? Об этой твоей собственной Голгофе? Про это известно всем, кто живет в твоих владениях. И не только им. Как можно так истязать себя из-за женщины, которая уже семь лет как мертва?
Потрясенный, он изо всех сил старался сдержать гнев.
– Это разрывает тебе сердце, – продолжала она. – Все видят, как это разрывает тебе сердце…
– Иоланда! – резко прервал он ее.
– Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, – сказала она. – Что мне не подобает говорить с тобой о…
– Иоланда, что тебе известно о нашей миссии?
– Только то, что я слушала и о чем могла догадаться. Ты мне никогда ничего не говорил. Никто мне ничего не говорил, но я знаю, что вы ищете призму Лазандры, в которой заключена душа святого…
– Не только призму. Не только душу святого.
– А что еще?
– Элоизу. Есть надежда, что, найдя призму, мы найдем и Элоизу.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Разве это возможно? Я была бы так за тебя рада!
– Это возможно, Иоланда. Маловероятно, но возможно. Священник – тот, кого мы нашли мертвым в храме, – рассказывал моему дяде, что слышал имя Элоизы.
– Этому трудно поверить, – сказала Иоланда. – Но я надеюсь…
– Этому почти невозможно поверить, – подтвердил он. – Потому-то я и мучаюсь. Время от времени я говорю себе, что это невозможно, что глупо на это надеяться. А потом у меня снова появляется надежда, и я убеждаю себя, что чудо возможно.
– Тебе нужно спокойнее к этому относиться, – сказала она рассудительно. – Не позволяй себе слишком надеяться. Если тебя постигнет разочарование…
– Я готов испытать разочарование, – сказал он. – Я стараюсь заранее с ним смириться.
Она отстранилась от него.
– Но я пришла поговорить не об этом. Есть еще кое-что.
Она заколебалась. Харкорт молча ждал.
– Я слушала раковину, – сказала она наконец. – Ту морскую раковину…
– Раковина что-то тебе сообщила?
– Да. Она говорит, что для нас есть убежище. Место, где мы будем в безопасности. Мы должны
