– Они специально послали корабль с Крис нам навстречу, – выслушав Митча, сказал Карлсен. – Мы немного опередили события. Мы атаковали раньше, чем берсеркер успел выстрелить капсулу с нею внутри.
Митч молчал.
Усталые покрасневшие глаза Карлсена пристально смотрели на него.
– Они воздействовали на ее сознание, поэт. Понимаешь? Вторглись в ее мозг. Это возможно, особенно если не противоречит естественным первоначальным чувствам и мыслям человека. Я понимаю, она никогда не любила меня и согласилась на брак только из-за политических соображений... А теперь она кричит от ужаса, стоит лишь произнести мое имя. Врачи говорят, что не исключена возможность... берсеркеры могли напустить на нее андроида с моей внешностью, и он сделал с ней что-нибудь... Других людей она в определенной степени может терпеть. Но нужен ей только ты. Она хочет быть только с тобой, поэт.
– Я слышал, она плакала, когда я ушел, но я...
– Естественная вещь. Любить человека, который ее спас. Машины запрограммировали ее мозг, и счастье теперь прочно связано с личностью спасителя. Врачи уверяют, что такие вещи возможны. Ей вводят транквилизаторы, но даже во сне приборы регистрируют мучающие ее кошмары и даже во сне она шепчет твое имя. Что ты думаешь обо всем этом?
– Сэр, сделаю все, что в моих силах. Что я должен делать?
– Успокой ее, что же еще. Я не хочу, чтобы она страдала, – крикнул Карлсен. – Будь рядом с ней, избавь ее от боли!
Он взял себя в руки.
– Ступайте. Врачи вас отведут. Ваша амуниция будет доставлена с 'Солнечного пятна' на флагман.
Митч молча поднялся. Он хотел сказать что-нибудь, но не находил слов. В голове вертелись жалкие стертые фразы. Он только кивнул и вышел.
– Мы даем вам последний шанс присоединиться, – сказал венерианин, посмотрев сначала в один, потом в другой конец тускло освещенного коридора. Хемпфил и господин Сальвадор беседовали в обычно безлюдной служебной части флагмана.
– Нашему терпению есть предел, и очень скоро мы нанесем удар. Теперь, когда на борту эта девка, де Дульчин, да еще в таком состоянии, Карлсен вдвойне не годится в командующие.
В кармане венерианина, очевидно, лежал портативный глушитель. Мультисоническая вибрация вызывала у Хемпфила отвратительный зуд в зубах. Так же, как и сама личность этого венерианина.
– Нравится нам Карлсен или нет, но заменить его некем, – сказал Хемпфил, чувствуя, что и его терпению скоро наступит конец. – Вы еще не поняли, что берсеркеры стремятся устранить его любыми средствами? Включая и дьявольский ход с его невестой. Они пожертвовали одним новеньким кораблем, чтобы доставить ее к нам. Это психологическая атака.
– Если это так. их план сработал. Теперь Карлсен в состоянии думать только о своей невесте и сопернике-марсианине.
Хемпфил вздохнул.
– Не забывайте, он отказался выступить раньше времени для того, чтобы попытаться вырвать Кристину из лап берсеркеров на Атсоге. Пока он ни в чем не проявил слабости. И до момента, когда мы убедимся, что Карлсен действительно не в состоянии командовать, вам лучше забыть о заговорах и интригах против него.
Сальвадор отступил на шаг, зло сплюнул на палубу. Слишком демонстративно, отметил про себя Хемпфил.
– Подумай о себе, землянин! – прошипел Сальвадор. – Дни Карлсена сочтены и вместе с ним дни его союзников, особенно таких преданных!
Он развернулся на каблуках и зашагал прочь.
– Погоди! – тихо сказал Хемпфил.
Венерианин остановился, потом, с подчеркнутой неохотой, обернулся. Хемпфил нажал на спуск своего лазера и прошил сердце венерианина. Выстрел треснул сухо, как далекая молния в жаркую погоду.
Хемпфил потрогал упавшего носком ботинка, приготовившись на всякий случай сделать второй выстрел.
– Язык у тебя был хорошо подвешен, – рассудительно сказал он. – Но ты был чересчур хитер, чтобы командовать битвой с машинами. Искренности тебе не хватало.
Он быстро обыскал убитого и к собственному удовольствию обнаружил список с фамилиями офицеров. Некоторые были подчеркнуты, около других, включая его собственную, стояли вопросительные знаки. Нашлись и другие документы, относящиеся к заговору. Теперь улик было достаточно, чтобы арестовать ядро заговорщиков. Это может расколоть флот, но...
Хемпфил вздрогнул, рука потянулась к пистолету. Но к нему направлялся его собственный помощник, один из тех, что были расставлены в коридорах рядом.
– Все это будет немедленно доставлено к главнокомандующему. – Хемпфил помахал бумагами. – Мы успеем убрать предателей и перестроить цепи командиров.
Он задержался еще на несколько секунд, глядя на труп господина Сальвадора. Заговорщик был слишком уверен в себе, но его схема могла сработать. Неужели Карлсену действительно помогает удача? Главнокомандующий не отвечал идеалу полководца в представлении Хемпфила. Ему не хватало стальной холодной безжалостности машин. Но эти проклятые машины идут на большие жертвы, чтобы выбить Карлсена из кресла командующего силами людей.
Пожав плечами, Хемпфил быстро зашагал прочь.
– Митч, я люблю тебя, на самом деле. Я слышала, что говорили врачи, но что они могут обо мне знать?
Кристина де Дульчин, облаченная в простой голубой халат, с тюрбаном на голове, полулежала в роскошном амортизационном кресле. Фактически эта каюта была спальней главнокомандующего, но Карлсен ею не пользовался, предпочитая жить в небольшой каюте.
Митч сидел в метре от нее, опасаясь дотронуться хотя бы до ее руки, страшась собственной реакции и того, что могла бы сделать она. Они были одни, и можно было сказать, что их никто сейчас не видел и не слышал. Леди Кристина потребовала заверений в отсутствии подслушивающих устройств, и Карлсен дал слово. К тому же на каком корабле станут монтировать шпионящие устройства в каюту главнокомандующего?
Ситуация – из комедии, скорее, даже фарса. Но только если самому не приходится быть участником спектакля. И еще за стеной человек, под началом которого двести с лишним боевых кораблей и от которого зависит, если он проиграет надвигающуюся битву, исчезнет ли жизнь на обитаемых планетах через каких- нибудь пять лет.
– Но ты ничего не знаешь обо мне, Крис, – сказал он.
– Я знаю одно: жизнь для меня – это ты. Митч, пойми, уже не остается времени играть в салонную даму, кокетничать, краснеть, – все это я проделывала не один раз. Но это все скорлупа, шелуха... Я согласилась стать женой Карлсена по политическим мотивам. Но все это кончилось вместе с Атсогом.
Ее пальцы судорожно смяли голубую ткань халата. Митчу пришлось взять ее ладонь в свою, чтобы успокоить.
– Крис, Атсог остался в прошлом.
– Для меня Атсог навсегда в настоящем. Навсегда. Я вспоминаю и вспоминаю... Митч, машины на наших глазах живьем содрали кожу с генерала Брадина. И я видела все это. Я теперь не могу думать о всяких глупостях, вроде политики. Жизнь слишком коротка. И я теперь больше ничего не боюсь, если только ты меня не бросишь...
Митч молчал. Он чувствовал жалость. И одновременно он хотел обладать этой женщиной. И еще он испытывал десяток других стремлений, противоречивых и сводящих с ума собственной противоречивостью.
– Карлсен хороший человек, – сказал он наконец. Кристина вздрогнула.
– Полагаю, хороший, – сказала она натянуто. – Митч, но я ведь не безразлична тебе? Скажи правду... Если ты меня не любишь, то когда-нибудь потом сможешь полюбить. – Она слабо улыбнулась, подняла руку. – Когда отрастут эти глупые волосы.
