убийц. Ибо на каждом витке человеческой цивилизации рождаются личности, презревшие личное благо, посвятившие жизнь чему-то большему в их глазах, чем они сами.
Вы можете победить, но я не говорю, что победите наверняка. Ибо в каждом поколении людей рождаются и те, что избирают путь служения темным богам'.
10. В ХРАМЕ МАРСА
Что-то случилось с его мозгом. Все смешалось, перепугалось, расплылось. Он не понимал, кто он, где находится, как давно все это происходит и что было до этого. И он не мог сопротивляться, даже не мог определить, нравится ему или нет все то, что происходило.
Пение тяжелым ритмом било в уши, ворчали голоса дикарей.
'Был на стене нарисованный лес. В нем обитал король чудес. Деревья старые, кривые...'
Он увидел лес. Лес окружал его со всех сторон. Был ли этот лес и тянувшие песню голоса реальностью, этого он определить не мог, что-то насылало мутные волны на его мозг, сбивало с толку, не давало мыслить ясно.
'И ветви черные, нагие Ломал холодный серый вихрь. Как буря, шторм и ураган Внизу же склона, у холма Стоял храм Марса, бога битв...'
И он увидел храм из стали: его линии, закругленные и уходящие в черную почву, напоминали о жути космических пустынь – кораблях-берсеркерах. Стальные ворота входа вибрировали и гудели под напором холодного ветра, рвущегося из храма, безостановочно прочесывающего измученный этой искусственной бурей лес. Картина была выдержана в серых тонах и освещалась всполохами северного сияния.
'Полярный свет бросал лучи В врата, разверстые в ночи. И окон не было в стенах Для глаз людских, познавших страх...'
Ему казалось, что он куда-то идет. Широким уверенным шагом победителя он миновал похожие на клыки столбы ворот и направился к входу в храм.
'А дверь была – прочней алмаза С железными цепями вдоль и сверху вниз, А крышу подпирали крепко, без отказа. Столбы стальные в бочку толщиной...'
Внутри храма крутился хаотический калейдоскоп насилия, какая-то фантасмагорическая бойня. Призрачные армии сокрушали друг друга, боевые роботы кромсали беззащитных женщин, дикие звери пожирали младенцев. И он, завоеватель, принимал этот фантом в себя, наслаждался им, хотя часть сознания понимала – все это лишь галлюцинация, которую он сам в себе создает под воздействием песни.
Трудно сказать, как долго это продолжалось. Конец пришел внезапно – исчезли давящие на сознание волны ритма, пение смолкло. Он облегченно растянулся на земле, закрыв глаза. Было совершенно тихо, если не считать его собственного тяжелого дыхания.
Тихий стук. Он открыл глаза. Рядом с ним упал короткий меч. Он находился в знакомой, мягко освещенной комнате с круглыми стенами. Стена была покрыта бесконечной фреской, изображавшей войну, жестокость и насилие в тысяче разнообразных сцен и сюжетов. В комнате был также низкий алтарь, а за алтарем – статуя воина на колеснице, с боевым топором, с искаженным в ярости бронзовым лицом.
Все это было ему знакомо, и сейчас его заинтересовал меч. Словно магнитом, его тянула к мячу некая сила, родившаяся в только что пережитых им картинах битв и разрушения. Он пополз к мечу, отметив при этом, что облачен в кольчугу, такую же, как и у статуи бога. Его рука сжала рукоять меча и влившаяся через руку энергия заставила его встать на ноги. Он посмотрел вокруг, ожидая продолжения.
В круговой фреске образовалось отверстие – дверь, и в храм кто-то вошел. На нем была простая форма, лицо – худое и суровое. Он выглядел, как человек, но не был им, потому что кровь не появилась, когда меч вошел в тело.
Испытывая бездумную радость, он раскромсал пластикового робота на дюжину кусков и остановился над останками, чувствуя опустошение и усталость. Рукоять меча стала очень горячей, ему пришлось отпустить меч.
Все это происходило не первый раз, повторялось опять и опять.
Дверь-фреска отворилась еще раз, но теперь вошел настоящий человек, весь в черном, с пронзительными глазами гипнотизера, полускрытыми кустистыми бровями.
– Назови свое имя, – сказал человек в черном голосом, заставлявшим подчиниться.
– Мое имя Джор.
– А как меня зовут?
– Ты – Катсулос, – устало сказал Джор. – Из секретной полиции Эстила.
– Правильно. И где мы находимся?
– На борту 'Нирваны-2'. Мы должны доставить новый корабль – замок его величества Ногары, – к хозяину. Потом я буду развлекать его величество – убью кого-нибудь мечом, или другой гладиатор зарубит меня.
– Реакция в пределах нормы, – отметил один из людей Катсулоса, показавшись в дверном проеме.
– Да, этот всегда ворчит, – согласился Катсулос. – Но в пределах нормы. Хороший экземпляр. Ты видел запись мозговолн? – Он протянул товарищу кусок ленты.
Они обсуждали поведение Джора, а он стоял и слушал. Они его приучили вести себя как следует. И думали, что это навсегда. Но очень скоро он их проучит. Главное, успеть, пока не слишком поздно. Джор поежился от прикосновения холодной кольчуги.
– Отведи его в камеру, – приказал Катсулос наконец.
– Я буду через минуту.
Джор непонимающе смотрел по сторонам, пока его вели вниз по ступенькам. Память о только что имевшей место процедуре уже становилась смутной, и то, что он помнил хорошо, вызывало неприятные ощущения, поэтому он старался память не напрягать. Но упрямое намерение нанести ответный удар стало еще сильнее: он выберет момент и нанесет ответный удар. Он еще на знал, как, но знал, что скоро сделает это.
Катсулос, оставшись в храме, пнул ногой куски пластикового манекена, собирая их в кучу. Пластик пойдет в переработку. Он тщательно растоптал голову робота, чтобы никто не мог узнать это лицо.
Потом выпрямился, глядя в дышащее яростью бронзовое лицо Марса. Глаза Катсулоса, холодные, как лезвия ножей, вдруг ожили и потеплели.
В каюте, предназначенной для его величества лорда Ногары, еще не вступившего во владение 'Нирваной-2', загудел сигнал коммуникатора.
Адмирал Хемпфил не сразу отыскал нужную кнопку на незнакомом рабочем столе.
– В чем дело?
– Сэр, курьер из Солнечной системы завершил свою миссию. Мы готовы продолжить рейс, если у вас нет каких-либо сообщений для передачи.
– Сообщений нет. Новый пассажир перешел на борт?
– Да, сэр. Соларванин, по имени Митчел Спейн.
– Я знаю этого человека, капитан. Пожалуйста, попросите его как можно скорее пройти ко мне: я хочу срочно с ним поговорить.
– Слушаюсь, сэр.
– Полицейские ищейки еще на мостике?
– В данный момент нет, сэр.
Хемпфил выключил коммуникатор, откинулся на спинку роскошного кресла-трона, из которого Фелипе Ногаре вскоре предстояло обозревать владения империи Эстил. Суровое лицо Хемпфила помрачнело еще больше, он встал: роскошь каюты действовала на нервы.
На груди Хемпфила, облаченного в аккуратную скромную форму, выделялись семь ало-черных лент. Каждая означала битву, в которой был уничтожен хотя бы один берсеркер. Других наград он не носил. Он был произведен в адмиралы Лигой Объединенных Планет – союзом по борьбе с берсеркерами, куда входили все освоенные планеты.
Минуту спустя открылась дверь каюты. Вошел невысокий мускулистый человек в штатском платье. Лицо
