он ждал моей смерти, чтобы сожрать — а тут появился ты.
Хиссуне поежился.
— Экая уродина. На картинке в учебнике он не выглядит и вполовину так мерзко.
— Ты его убил?
— Возможно. Интересно, от нас требовалось убивать их? А вдруг они понадобятся для испытаний на следующий год?
— Их трудности, — заметил Альсимир. — Если уж они послали нас навстречу этим страшилищам, то нечего обижаться, если мы и убьем случайно одно из них. О, Леди, до чего же больно!
— Пошли. До конца пойдем вместе.
— Но это против правил, Хиссуне.
— Ну и что? Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного, в таком состоянии? Идем. Пусть нас выгонят, если хотят. Я убиваю малорна, я спасаю раненого — ладно, испытание я не выдержал. Зато завтра я буду жив. И ты тоже.
Хиссуне помог Альсимиру подняться на ноги, и они медленно пошли в сторону видневшихся вдалеке зеленых деревьев. Внезапно Хиссуне вновь заколотила запоздалая дрожь. Он нескоро забудет кошмарную тварь у себя над головой, кольцо из красных выпученных глаз, мягкое подбрюшье…
Шаг за шагом к нему возвращалось хладнокровие.
Он попытался представить Лорда Валентина сражающимся с малорнами, зейлями и зитунами в этой злосчастной долине. Или Элидата, или Диввиса, или Мириганта. Наверняка, они прошли точно такое же испытание в дни подготовки к рыцарскому званию, и, может быть, тот же самый малорн шипел и щелкал челюстями на юного Валентина двадцать лет назад. Хиссуне все это казалось несколько нелепым: какое отношение имеет возня со всякой живностью к обучению искусству государственного управления? Несомненно, рано или поздно он поймет эту связь. А пока ему надо думать об Альсимире, а также о зейле, вейханте, мин-моллиторе и зитуне. При любом раскладе ему еще придется столкнуться с одним-двумя хищниками: вероятность того, что ему повстречаются все семь, была слишком мала. Но до Эртсуд Гранда остается миль десять, а дорога выглядит так неприветливо и сурово. Вот, значит, какова развеселая жизнь на Замковой Горе? Зубрить по восемь часов в день указы всех Короналов и Понтифексов от Дворна до Тивераса, отвлекаясь лишь на непродолжительную прогулку в эти негостеприимные места, чтобы посражаться с малорнами и зитунами? А где же праздники и развлечения? Где увеселительные поездки по паркам и заповедникам? По-видимому, обитатели равнины имеют уж слишком приукрашенные представления о жизни знати на Горе.
Хиссуне бросил взгляд на Альсимира.
— Как дела?
— Чувствую себя довольно слабым. Но опухоль вроде пошла на убыль.
— Мы промоем рану, когда дойдем до тех деревьев. Там должна быть вода.
— Я бы погиб, если бы ты не появился как раз в тот момент, Хиссуне.
Хиссуне лишь пожал плечами.
— Не я, так кто-нибудь другой. Таким путем идти удобнее всего.
Немного помолчав, Альсимир сказал:
— Не понимаю, зачем тебя заставляют проходить это испытание.
— Ты о чем?
— Я имею в виду, заставляют подвергаться такому риску.
— Почему бы и нет? Все кандидаты должны пройти через него.
— Лорд Валентин имеет на тебя особые виды. Я слышал на прошлой неделе, как Диввис говорил об этом Стасилейну.
— Ну да, конечно, меня ждут великие дела. Главный конюший. Верховный ловчий.
— Я не шучу. Как ты знаешь, Диввис завидует тебе. И побаивается, поскольку ты — фаворит Коронала. Диввис мечтает стать Короналом, — это всем известно. И он думает, что ты стоишь у него на пути.
— У тебя, по-моему, горячка началась от яда.
— Поверь мне, Хиссуне, Диввис видит в тебе угрозу.
— И зря. У меня не больше шансов стать Короналом, чем… чем у Диввиса. Наиболее вероятный преемник Элидат. А Лорд Валентин, как мне удалось узнать, собирается оставаться Короналом, сколько сможет.
— Да говорю же тебе…
— Ничего не говори. Прибереги-ка лучше силы для перехода. До Эртсуд Гранда как минимум двенадцать миль. А по дороге нас поджидают еще четыре зверюги.
2
Вот сон пьюривара Фараатаа:
Наступил Час Скорпиона, и вскоре солнце поднимется над Велалисером. Сразу за воротами города, вдоль дороги, известной когда-то под названием Дорога Прощания, но которая отныне будет зваться Дорогой Возвращения, собралась огромная процессия, вытянувшаяся чуть ли не до горизонта. Впереди стоит Грядущий Принц, окутанный изумрудным облаком. За ним — четверо в обличьях Красной Женщины, Слепого Великана, Человека Без Кожи и Последнего Короля. Затем следуют четверо пленников, связанных провисшими жгутами; а за ними — многочисленный народ пьюриваров: Те, Кто Возвращается.
Фараатаа парит высокого над городом, легко перемещаясь в любую точку на всем его протяжении, одним взглядом охватывая всю его необъятность, в которой нет ни одного изъяна: все отстроено заново, стены восстановлены, воздвигнуты вновь башни, поставлены прямо упавшие колонны. По акведукам вновь течет вода, цветут сады, удалены сорняки и кустарники, заполнившие все щели, город очищен от песчаных заносов.
Лишь Седьмой Храм оставлен в том же виде, что и во времена Падения: плоская поверхность, одно лишь основание в окружении каменных обломков. Фараатаа парит над ним, и мысленно проносится сквозь темный океан времен назад, чтобы увидеть Седьмой Храм таким, каким он был до разрушения, и перед ним возникает картина Осквернения.
А вон, смотри! На Столах Богов готовится нечестивое жертвоприношение. На обоих Столах лежат огромные водяные короли, все еще живые, беспомощные от своего собственного веса; их крылья слабо шевелятся, шеи изогнуты, глаза сверкают от ярости или страха. Крошечные фигурки копошатся вокруг двух исполинов, готовясь к совершению запретного обряда. Фараатаа содрогается. Фараатаа плачет, и слезы его хрустальными шариками падают на далекую землю. Он видит сверкание длинных ножей; он слышит рев и хрип водяных королей; он видит, как отрезаются куски мяса. Он хочет крикнуть народу: «Нет, нет, это чудовищно, мы понесем страшную кару», но что толку, что толку? Все это произошло тысячи лет назад. И он продолжает плыть, продолжает наблюдать. Как муравьи, нечестивцы растекаются по городу, и каждый несет кусок водяного короля на высоко поднятых руках, и они идут с жертвенным мясом к Седьмому Храму, швыряют его в погребальный костер и поют Песнь Огня. Что вы делаете? — кричит Фараатаа, но его никто не слышит. Вы сжигаете наших братьев! И вздымается дым, черный и густой; и этот дым жжет глаза Фараатаа, и он больше не может удержаться в воздухе и падает, падает, падает. Осквернение свершилось, и город обречен, и весь мир будет потерян вместе с ним.
И вот на востоке появляется первый свет дня, который проходит через весь город и освещает полумесяц, установленный на высоком шесте над основанием Седьмого Храма. Грядущий Принц подает знак поднятой рукой. Процессия начинает движение. По мере продвижения Те, Кто Возвращается время от времени видоизменяются в соответствии с учением Книги Водяных Королей. Они последовательно принимают формы, которые зовутся Пламя, Поток, Падающий Лист, Клинок, Пески, Ветер. Проходя Место Низменности, они вновь превращаются в настоящих пьюриваров и сохраняют это обличье.
Грядущий Принц заключает в объятия каждого из четырех узников. Затем их ведут к алтарям над Столами Богов. Красная Женщина и Человек Без Кожи ведут младшего короля и его мать к восточному
