золотом костюмах с эмблемой Коронала в виде звездного огня. Оркестр вышел на эспланаду. За ним следовал мэр и другие городские чиновники. За ними появился огромный, причудливо изукрашенный паланкин, на котором восседал низкорослый человек вульгарного вида с густыми спутанными черными волосами. Человек улыбался и милостиво принимал овации, которыми его приветствовала огромная толпа, следовавшая за ним из города.
— Семпетурн! — ревела толпа. — Семпетурн! Да здравствует Лорд Семпетурн!
— Да здравствует Лорд Семпетурн! — заорал Кристофон.
Как сон, подумала Милилейн. Какое-то ужасное послание, которого я не понимаю.
— Семпетурн! Лорд Семпетурн!
Теперь кричали все, кто только был на эспланаде. По толпе распространялось какое-то безумие. Милилейн машинально проглотила остаток сосиски, не ощутив никакого вкуса, уронила вертел на землю. Казалось, мир сотрясается у нее под ногами. Кристофон кричал не переставая, уже охрипшим голосом:
— Семпетурн! Лорд Семпетурн! — Паланкин теперь проследовал мимо них: лишь двадцать ярдов отделяли их от нового Коронала, если он действительно был им. Он повернулся и посмотрел прямо в глаза Милилейн. С изумлением и растущим ужасом она услышала свой крик:
— Семпетурн! Да здравствует Лорд Семпетурн!
2
— Куда? — ошарашенно переспросил Элидат.
— В Иллиривойн, — повторил Тунигорн. — Он отправился три дня назад.
Элидат покачал головой.
— Я слышу ваши слова, но они до меня не доходят. Мой разум отказывается их воспринимать.
— Клянусь Леди, для меня это тоже непостижимо! Но ничего не поделаешь. Он намеревается предстать перед Данипьюр и вымолить у нее прощение за все прегрешения против ее народа. В общем, сущее безумие.
Всего за час до этого разговора корабль Элидата вошел в гавань Пилиплока. Он сразу же поспешил в городскую ратушу в надежде застать там Валентина или, в худшем случае, отправиться вслед за ним в Ни-мойю. Но там не оказалось никого из королевской свиты, за исключением Тунигорна, которого он обнаружил угрюмо перебирающим какие-то бумаги в небольшой пыльной комнатушке. А то, что Тунигорн ему рассказал — великая процессия отменена, Коронал отправился в дикие джунгли к метаморфам, — нет, нет, это уж слишком, это выше всякого разумения!
Усталость и отчаяние, подобно исполинским валунам, обрушились на его душу, и он почувствовал, что не выдерживает их сокрушительной тяжести.
Безжизненным голосом он произнес:
— Я гнался за ним через полмира, чтобы удержать его от чего-нибудь подобного. Знаете, какой была моя поездка, Тунигорн? День и ночь я мчался на флотерах к побережью, не останавливаясь ни на мгновение. А потом спешил через море, кишащее разъяренными драконами, которые трижды столь близко подходили к нашему кораблю, что я уж думал, они нас потопят. И когда я, наконец, полуживой от изнеможения, добираюсь до Пилиплока, то узнаю, что опоздал на три дня, что он пустился в это нелепое гибельное приключение, хотя если бы я передвигался хоть немного быстрее, если бы я выехал несколькими днями раньше…
— Вы не смогли бы заставить его переменить решение, Элидат. Никто не смог. Слит не смог. Делиамбр не смог. Карабелла не смогла…
— Даже Карабелла?
— Даже Карабелла.
Отчаяние Элидата усилилось. Тем не менее он продолжал сопротивляться, стараясь не поддаваться страху и сомнению. Немного помолчав, он сказал:
— И все же, Валентин выслушает меня, и я смогу повлиять на него. В этом я уверен.
— Боюсь, вы обманываете себя, дружище, — грустно сказал Тунигорн.
— Зачем же вы вызвали меня, если считаете задачу невыполнимой?
— Когда я вызывал вас, то вообразить себе не мог, что задумал Валентин. Я лишь догадывался о том, что он находится в возбужденном состоянии и обдумывает какие-то опрометчивые действия. Мне казалось, что, если вы будете рядом с ним во время процессии, вы сможете успокоить его и отговорить от задуманного. Когда он поставил нас в известность о своих намерениях и дал понять, что ничто не заставит его отказаться от них, вы были еще очень далеко. Ваше путешествие было напрасным, и мне остается лишь выразить сожаление по этому поводу.
— Все равно, я отправлюсь к нему.
— Боюсь, вы ничего не добьетесь.
Элидат пожал плечами.
— Я и так уже довольно далеко забрался, так зачем же останавливаться на полпути? Возможно, несмотря ни на что, мне все же удастся привести его в чувство. Вы сказали, что планируете отправиться за ним завтра?
— Да, в полдень. Как только я разберусь со всеми оставшимися сообщениями и декретами.
Элидат резко подался вперед.
— Возьмите их с собой. Нам нужно выехать сегодня вечером!
— Это было бы неразумно. Вы же сами сказали, что путешествие вымотало вас, да и по вашему лицу видно, насколько вы устали. Отдохните сегодня в Пилиплоке, поешьте, как следует отоспитесь, а завтра…
— Нет! — воскликнул Элидат. — Сегодня, Тунигорн! Каждый час промедления с нашей стороны приближает его к землям метаморфов! Неужели вы не видите опасности? — Он окинул Тунигорна ледяным взглядом. — Если придется, я уеду без вас.
— Я не могу вам этого позволить.
Элидат поднял брови.
— Вы хотите сказать, что моя поездка зависит от вашего разрешения?
— Вы понимаете, что я имел в виду. Я не могу допустить, чтобы вы в одиночку отправились неизвестно куда.
— Тогда выезжаем сегодня вместе.
— Может, все-таки подождем до завтра?
— Нет!
Тунигорн на мгновение прикрыл глаза. Потом он тихо произнес:
— Хорошо. Пусть будет так. Сегодня вечером.
Элидат кивнул.
— Мы возьмем небольшое быстроходное судно, и, если повезет, перехватим его до того, как он доберется до Ни-мойи.
Тунигорн невесело заметил:
— Но он не собирается в Ни-мойю, Элидат.
— Не понимаю. Насколько я знаю, единственный путь отсюда до Иллиривойна идет вверх по реке мимо Ни-мойи до Верфа, а потом на юг, от Верфа до Пьюрифайнских Ворот.
— Хотелось бы мне, чтобы он отправился этим путем.
— Но разве туда можно попасть как-нибудь еще? — спросил удивленный Элидат.
— Другого разумного маршрута нет. Но он выбрал иной путь: на юг до Гихорны, а потом через Стейш в страну метаморфов.
— Разве это возможно? Гихорна — безлюдная, заброшенная земля. Стейш — непреодолимая река. И он это знает, а если не знает он, то наверняка про то известно маленькому вроону.
— Делиамбр изо всех сил старался отговорить его. Валентин и слушать не стал. Он обратил внимание на то, что если бы он отправился через Ни-мойю, то ему пришлось бы останавливаться в каждом
