— О нет, мы не придерживаемся этого обычая. Я должен попросить у вас прощения за то, что лично не пожал вам руку. Это сделала за меня моя генеральша Тату. Терпеть не могу вставать.
— Да что вы?
— Чем меньше я двигаюсь и чем больше лежу, тем легче мне исполнять мои многочисленные обязанности, включая те из них, что являются прерогативой моих жён. Скажите со всей откровенностью, сэр…
— Моя фамилия Хендерсон.
— Мистер Хендерсон. Мне давно не выпадал случай поговорить по-английски. Вы — наш первый гость из цивилизованного мира.
— Сюда редко забредают туристы?
— Мы сами предпочли такой порядок вещей. Но вот о чем я хочу спросить, мистер Хендерсон, и прошу дать однозначный ответ. Ни одна из этих женщин не понимает по-английски, так что пусть вас не смущает их присутствие. Мистер Хендерсон, вы мне завидуете?
3то был не тот случай, чтобы лгать.
— Вы имеете в виду — поменялся бы я с вами местами, ваше величество? Без обид? Должен признаться, ваше положение представляется мне весьма заманчивым. Но моё собственное слишком незавидно, чтобы моё мнение можно было признать объективным.
У короля было чёрное лицо типичного негроида со слегка вздёрнутым носом и красноватым блеском в чёрных глазах — должно быть, это была фамильная черта, потому что я подметил такой же оттенок у Хорко. Но в короле все было более высокого качества.
Он упорно гнул свою линию:
— Это из-за женщин?
— Я и сам знавал нескольких бабёнок, ваше величество, хотя и не в один и тот же период моей жизни. В настоящее время я счастливо женат. Моя жена — незаурядная личность, между нами существует духовное родство. В то же время я не настолько слеп, чтобы не замечать её недостатков. Она хорошая женщина, но временами опускается до шантажа. Обожает меня пилить. Ха-ха-ха! Нет, если я вам и завидую, то потому, что вы существуете в лоне своего народа. Вы с ним заодно. Смотрите, как они лезут из кожи вон, чтобы вам угодить.
— Да — пока я нахожусь в расцвете лет и сил. Но имеете ли вы представление о том, что будет, когда я одряхлею?
— И что же тогда будет?
— Эти самые дамы, которые ныне — сама предупредительность, доложат о том, что я сдаю, и Бунам, наш верховный жрец, велит отвести меня в буш[11] и удушить.
— Не может быть!
— Все именно так и случится. Таков удел правителей варири. Жрец останется рядом до тех пор, пока из моего мёртвого рта не вылупится личинка.
Он завернёт её в шёлковую тряпицу и принесёт домой, чтобы выставить на всеобщее обозрение и объявить воплощением королевской души. Спустя некоторое время он вновь отправится в буш и принесёт маленького львёнка. Он скажет, что личинка превратилась в льва. Который, в свою очередь, по истечении некоторого времени превратится в короля, моего преемника.
— Задушат? Вас? Боже, какое зверство!
— Вы все ещё завидуете мне? — мягко спросил король.
Поскольку я замешкался с ответом, он продолжил:
— Насколько я могу судить после столь непродолжительного знакомства, вы имеете склонность к этому чувству.
— Какому чувству? Вы считаете меня завистливым? — с обидой воскликнул я и тотчас понял, что забылся: амазонки, которые, вместе с жёнами Дахфу, расположились вдоль стен, насторожились. Король что-то сказал, и они успокоились. Я понял, что лучше сменить тему.
— Ваше величество, минувшей ночью случилось кое-что странное. Я уж не говорю о том, что на подступах к вашему городу нам устроили засаду, а затем у меня отобрали оружие, но в хижине, куда нас поместили, оказался труп. Это не жалоба: я умею обращаться с трупами. Просто подумал, что вам следует это знать.
Похоже, это сообщение застигло короля врасплох. Его возмущение было стопроцентно искренним.
— Что? Это какое-то недоразумение. Если же это сделано нарочно, я буду чрезвычайно огорчён. Нужно будет разобраться с этой историей.
— Должен признаться, ваше величество, я тоже был чрезвычайно огорчён таким нарушением законов гостеприимства. Мой слуга, можно сказать, впал в истерику. Буду откровенен до конца. Возможно, я не имел права трогать ваших мертвецов, но я позволил себе дерзость убрать труп. Но что все это значит?
— Понятия не имею. Примите мои извинения.
Он не стал расспрашивать меня о подробностях. Его не интересовало, чей это был труп: мужчины, женщины или ребёнка. Я же был так рад сбросить с души этот камень, что не придал этому значения.
— Похоже, у вас сезон смертей, — продолжал я. — По дороге сюда я видел несколько человек, подвешенных за ноги.
Дахфу уклонился от прямого ответа.
— Вы не должны возвращаться в злополучную хижину. Будьте моим гостем здесь, во дворце.
— Спасибо, ваше величество.
— Я пошлю кого-нибудь за вашими вещами.
— Мой слуга Ромилайу взял их с собой. Но его задержали у входа во дворец.
— Не беспокойтесь, о нем позаботятся.
— А моё оружие?
— Когда придёт время охоты, вы получите его обратно.
— И ещё — несколько раз я слышал поблизости рычание льва. Это как-то связано с тем, что вы рассказали мне о…?
— Что привело вас в наши места, мистер Хендерсон?
Меня так и подмывало дать честный — пусть даже невразумительный — ответ. Но после того, как он уклонился от разговора о льве, я ограничился нейтральным упоминанием о себе как о путешественнике. Вдобавок мне было неудобно сидеть на трехногой табуретке, тогда как мой собеседник развалился на кушетке. Должно быть, я и впрямь поддался тому чувству, в склонности к которому меня заподозрил Дахфу, то есть зависти.
— Путешественники путешественникам рознь. К какой категории вы себя относите?
Я замялся.
— Ну, это как сказать. Видите ли, ваше величество, такое путешествие по карману только очень богатым людям.
Меня так и подмывало добавить: некоторые получают удовольствие от того, чтобы просто БЫТЬ (курсив — В.Н.). Как там у Уитмена: «Достаточно просто быть! Достаточно просто дышать! Радость! Радость! Кругом столько радости»! Некоторые рождаются с талантом БЫТЬ. А другим суждено вечно лезть из кожи, чтобы СТАТЬ. Тем, кто умеет БЫТЬ, улыбается фортуна. А НЕСОСТОЯВШИЕСЯ пребывают в вечной тревоге. Им то и дело приходится давать объяснения и оправдываться. Вот что нужно иметь в виду, чтобы меня понять. Виллатале, королева арневи и женщина, достигшая высшей степени Биттаны, — ярко выраженный образец человека, умеющего БЫТЬ. А теперь передо мной лежал, развалившись на зеленой кушетке, другой представитель того же типа — король Дахфу. И если бы я обладал способностью к моментальному самоанализу, я должен был бы признать, что из меня самого СТАНОВЛЕНИЕ так и прёт. Довольно! Хватит СТАНОВИТЬСЯ! Пора БЫТЬ! Взорвать сон души! Проснись, Америка! Посрамим знатоков- психологов!
Вместо этого я сказал правителю дикарей:
— Считайте меня туристом.
— Или странником? Должен сказать, мистер Хендерсон, мне нравится ваша скромность.
