К вечеру ветерок замер, и продвижение их замедлилось.
Берега расходились, и водную гладь тут и там усеивали небольшие островки. Кораблю теперь приходилось осторожно пробираться по протокам между ними. Подошел слуга, спросить, не подать ли ранний ужин, и Алиса с отцом спустились вниз.
Королевская каюта была скромных размеров, но богатая обстановка и удобства в ней делали ее почти роскошной. Новоявленная аскеза королевы Клотильды еще не коснулась ее речного флота. Из основной каюты двери вели в две каморки поменьше: в одной находилась постель Алисы с соломенным тюфяком для Мариамны, а другую занимал герцог. Как и в прошлое их путешествие, на палубе у лестницы внизу стала стража.
Сгущались сумерки, облака, собравшиеся на западе, принесли с собой тьму. «Меровей» еще медленно полз среди островов, которые, затененные ивами и зарослями ольхи, казались всего лишь плотными сгустками тьмы, плывшими по воде.
Вскоре после ужина Алиса удалилась к себе. Мариамна, преисполненная вполне понятного ужаса и потрясения от того, что поведала ей Алиса об убийстве детей, казалось, позабыла о своих страхах в предвкушении скорого возвращения домой.
На деле она скорее склонялась к тому, чтобы веселиться над трудностями прислуживания своей госпоже в столь тесном покое. Она помогла Алисе раздеться и облачиться в постельные одежды, расчесала ей длинные блестящие волосы, а потом, прибрав, как могла, крохотную каюту, удалилась на свой тюфяк в какой-то паре шагов от кровати госпожи. Очень скоро дыхание ее стало ровным.
Но к Алисе сон не шел. Лежа на спине, она прислушивалась к поскрипыванию обшивки и плеску воды о бок корабля; взгляд ее то и дело устремлялся к свету якорного фонаря за квадратным бортовым отверстием – этот дымный желтоватый свет, прорезанный черными тенями, качался и прыгал по потолку каюты. Алиса беспокойно ворочалась, пытаясь обуздать разыгравшееся воображение и не возвращаться мыслями к картинам, которые все возникали в ее мозгу: три юных принца, еще дети; конечно, на них нет никакой вины; и вот они, считая, что пребывают в почете и безопасности, покидают защиту своей бабушки и доверчиво отправляются в дом своего дяди, где их ждет самое подлое убийство.,.
Молитва помогала, мысль о доме – тоже, так что, наверное, она рано или поздно задремала, так как когда она открыла глаза в следующий раз, рисунок света и тени на потолке изменился. Свет стал ярче и как будто почти перестал качаться. Теперь с палубы не доносилось ни звука, но очень близко, почти под тем самым местом, где она лежала, раздался новый звук: что-то мягко билось о борт корабля.
И приглушенные голоса. Мужские голоса перешептывались почти беззвучно, но эхом отражались от воды, и это эхо доносилось до бортового отверстия. Потом послышался мягкий шлепок веревки о борт корабля, а затем скрип и гудение лестницы, по которой кто-то поднимался.
Резко сев в кровати, Алиса сбросила с себя покрывала.
Мариамна, которую не потревожил этот шум, спала. Сделав три шага к бортовому отверстию, Алиса привстала на цыпочки, чтобы выглянуть наружу. Ее каюта, выходившая на правый борт, глядела прямо на поросший деревьями массивный остров за узкой полоской черной воды. «Меровей» как будто вообще не двигался, а остров словно плыл – тихий и черный – по гладкой воде.
Но прямо под бортовым отверстием она разглядела расходившиеся круги, окрашенные слабым абрикосовым сиянием – свет от якорного огня. Под самым бортом корабля, чуть правее бортового отверстия примостилась лодка, и с палубы на нее свисала веревочная лестница. В лодочке стоял здоровяк, натягивая лестницу, чтобы облегчить задачу поднимавшемуся вверх. Алиса попыталась высунуться наружу, как-нибудь выгнуть шею, чтобы увидеть, что происходит, но неизвестный, очевидно, уже забрался на палубу. Веревочная лестница, которую, пока Алиса мешкала, успели отпустить наверху, упала в лодку, а потом почти без всплеска соскользнула в воду. Здоровяк втащил ее назад, свалив как попало в кучу, а на прощание лишь взмахнул рукой, оттолкнулся от борта корабля и бесшумными веслами повернул лодку, чтобы вскоре скрыться в густой тени заросшего острова.
Схватив постельное платье, Алиса поскорее подпоясалась, поискала и не нашла ночные туфли и, как была, босиком выбежала в главную каюту на поиски отца.
Дверь в каюту герцога стояла открытой. Фонарь на переборке горел, и в свете его Алиса увидела, что постель пуста.
Она бросилась к трапу, где не обнаружила положенной вооруженной стражи на бессонном посту.
Кто-то спускался вниз по трапу, и это был не герцог; высокий человек осторожно двигался, плащ его был обернут вокруг какого-то массивного свертка, который человек нес в своих руках.
Незнакомец загородил Алисе дорогу. Она подалась назад, втянула в грудь воздух, чтобы позвать на помощь, но не издала ни звука, когда незнакомец тихонько, слегка задыхаясь, произнес;
– Госпожа Алиса? Маленькая дама?
Когда он подошел к самому краю светового круга, отбрасываемого фонарем, она его узнала.
– Иешуа!
Королевин домоправитель выглядел усталым, и по щеке у него была размазана грязь. Пахло от него потом, лошадьми и стылой водой. И он улыбался.
– Он самый. С твоего позволения, госпожа. Это, с твоего позволения, апартаменты твоего отца? – Протиснувшись мимо нее, он склонился и опустил свою ношу, все еще спеленутую в плащ, на постель герцога.
– Что ты тут делаешь? Что происходит? Где мой отец? И что это?
Один вопрос подгонял другой, как будто прорвало дамбу, удерживавшую напряжение прошедших суток.
Иешуа ответил только на два вопроса, но и этого было достаточно.
– Твой отец наверху, разговаривает с капитаном. А это, – он указал на неподвижный сверток на постели, – Хлодовальд, король Орлеанский, чьи братья, как ты знаешь, были убиты, и кто, с твоего позволения, отправится с вами домой.
Глава 22
С мгновение она, затаив дыхание, глядела на Иешуа, чувствуя, как к лицу ее приливает кровь.
– Хлодовальд? Принц Хлодовальд? Но нам сказали, что они все убиты?
– Двое старших мертвы. Нам удалось тайком вывезти из города младшего. А теперь, если ты…
Всплеснув руками, Алиса прижала ладони к щекам, потом стремительно повернулась и поглядела на неподвижное тело на постели.
– С ним все в порядке? Он не ранен?
– Нет-нет, он просто спит. Путь был тяжелый и дальний, а он еще очень мал. Примерно последний час для мира он все равно что мертв. А теперь, госпожа Алиса, мне нужно пойти поговорить с твоим отцом. Он наверху с капитаном. Я рад, что ты проснулась. Не могла бы ты по своей доброте остаться здесь с мальчиком на случай, если он проснется и будет спрашивать, где он? Он храбрый мальчуган, но он, должно быть, очень и очень напуган.
– Разумеется, я с ним останусь. Ага, мы снова тронулись в путь. Для капитана это не было неожиданностью?
– Он не терял надежды. Нам удалось послать весточку, так что он нас высматривал. А теперь, с твоего позволения…
– Конечно.
Алиса глядела, как он ловко поднимается по ступеням трапа – через одну, потом уже и ноги его скрылись из виду, и она услышала несколько слов, сказанных вполголоса, очевидно, стражникам; и вот распорядитель королевиного двора уже исчез. Подойдя на цыпочках к постели, она наклонилась над мальчиком.
Мало что можно было разглядеть в неверном свете крохотной висячей лампы. Юный принц лежал, свернувшись калачиком, как и положил его Иешуа, складки толстого плаща оставляли открытым лишь лицо. Он лежал спиной к свету, и Алиса подвинулась поближе. Бледный лоб, светлые брови и закрытые глаза с густыми и длинными светлыми ресницами.
Детский рот и решительный подбородок. Блестела золотом русая прядь, выскользнувшая из складок плаща, – Алиса словно вновь видела перед собой Теодовальда, каким он был в шесть лет, надменность
