социофилософскими рассуждениями профессора Вавба:
«…поэтому мы можем заключить в этом отношении по крайней мере то, что плоскоглазое чудовище не проявляет типичных моделей поведения, характерных для необразованных существ. Но в этом случае, если мы попытаемся соотнести базовые характеристики первичной городской цивилизации…»
Меншип двинулся на ощупь по узкому извилистому наклонному проходу к рубке. Отыскав главный пульт управления, он уселся перед ним и, хотя сидеть было очень неудобно, сразу же принялся за дело. Пальцы с большим трудом справлялись с органами управления, спроектированными для щупальцев, но выхода не было.
«…разогреть вспомогательные двигатели привода…»
Осторожно, очень осторожно он повернул три верхних цилиндра на полный оборот. Затем, когда на экране слева появились чередующиеся красные и белые полосы, потянул за большую черную рукоятку, торчащую из пола. Снаружи раздался пронзительный рев стартовых ракет, и через несколько секунд корабль оторвался от поверхности планеты, скачком оказавшись в глубоком космосе. Включив главный привод, Меншип задал курс в направлении астрономической единицы 649-301-3. Теперь от него ничего не требовалось до самой посадки. Сама посадка вызывала некоторые опасения, но до сих пор все шло настолько хорошо, что доцент кафедры сравнительной литературы ощутил себя бывалым космическим волком и не сомневался, что выкрутится и на этот раз.
Согласно подсознательным расчетам Рабда, при условии выжимания из главного привода максимальной скорости, до Земли было всего 10-12 часов полета. Откуда-то из глубин собственного подсознания карабкались несвоевременные мысли о еде и воде, но Меншип загнал их обратно. Им овладела другая идея: какую сенсацию он произведет на Земле! Даже большую, чем на планете флефнобов… Каким же все-таки оружием он обладает? Видимо, при виде бластера, в ожидании неминуемой смерти, глаза его приобретают способность испускать нечто чудовищное, если судить по результату. Может быть, чрезвычайно высокое выделение адреналина в кровеносную систему в состоянии стресса было губительным для структуры флефнобского тела. А может, психическая реакция человеческого мозга сопровождалась такой волной излучения, которая на части рвала жителей этой планеты.
Видимо, в этом есть смысл. Если Меншип так чувствителен к их мыслям, то и они должны быть в какой- то мере подвержены влиянию его мыслительной деятельности. Он заложил руки за голову, глядя на показания приборов. Механизмы работали удовлетворительно. Интереса ради новоиспеченный космолетчик активировал видеоэкран. Увиденное заставило его тотчас вскочить на ноги. Экран показывал погоню. Меншипу показалось, что его нагоняет весь космофлот флефнобов. Один из огромных космических аппаратов уже почти поравнялся с катером и начал испускать серии ярких вспышек, которые, если не обманывало подсознание Рабда, являлись якорными захватами.
Что же могло быть причиной такой суматохи? Угон одного жалкого ракетного катера? Украденные тайны флефнобской науки? Да ведь они должны радоваться, что существо сбежало, не успев начать размножаться! Только теперь до Меншипа дошло, что из недр корабля непрерывно струится какая-то мысль, на которую он раньше не обращал никакого внимания, всецело поглощенный проблемами космической навигации. На борту катера он был не один!
Поспешно сбегая по извилистой лестнице в главное помещение катера, он все понял. Тект!
Выдающаяся звезда фнеша и блелга с южного материка, возлюбленная Рабда съежилась в дальнем конце помещения. Все ее щупальца, включая 175 покрытых липкой слизью и венчавшихся прозрачными глазами, обвились вокруг узкого черного чемоданчика и перепутались в многочисленные узлы.
— О-о-о! — стонал ее разум. — Кворм! Кворм! Ужасное жуткое существо! Оно все ближе! Сейчас это произойдет со мной…
— Послушайте, леди, вы меня нисколько не интересуете, — начал было Меншип, в очередной раз забыв, что ему еще ни разу не удавалось вступить в контакт с кем-либо из флефнобов, тем более с истеричной особой женского пола.
Корабль дернулся. Магнитные захваты! Что ж, все начинается сначала. Сейчас здесь появятся абордажники, и их придется превращать в голубую пену. Он подумал, что Тект, видимо, является достаточно важной фигурой в иерархии флефнобской цивилизации, если ради ее спасения отправился в погоню целый космофлот. Меншип почувствовал, что кто-то проник в катер. Рабд!
Один, вооруженный своим верным бластером, он намеревался умереть, сражаясь за возлюбленную.
— Тект! — раздалась исполненная нежности мысль. — С тобою все в порядке?
— Убийца близко! Помоги мне! Помоги! — звала охваченная ужасом звезда южного материка.
Меншипу ужасно не хотелось разочаровывать Рабда в его медовый месяц, но иного выхода не было. Он сделал еще несколько шагов в сторону липкого клубка щупальцев. Клубок перестал думать и, судя по всему, шлепнулся в обморок. Зигзагообразный проем разошелся, и в помещение ворвался Рабд, одетый в скафандр, состоящий из нескольких соединенных между собой продолговатых баллонов. Взглянув на распростертую на полу Тект, он безрассудно повернулся, направив на Меншипа бластер.
— Бедняга! — с искренним сочувствием прошептал Меншип. — Бедный, глупый, недалекий герой! Через несколько секунд от тебя останется мокрое место. И принял самоуверенную позу.
Но почему-то ничего не излучалось из его глаз.
И Рабд уничтожил мерзкое, ужасное, непотребное плоскоглазое чудовище прямо на месте. А затем подхватил невесту в нежные объятия своих щупалец.
По возвращении домой его встречали как героя!
Бруклинский проект
Огромная круглая дверь в глубине растворилась, и мерцающие чаши света на кремовом потолке потускнели. Но когда круглолицый человек в черном джемпере захлопнул и задраил за собой дверь, они вновь залили все вокруг белым сиянием. Он прошел в переднюю часть зала, повернулся спиной к занимавшему полстены полупрозрачному экрану, и двенадцать репортеров — мужчины и женщины — шумно перевели дух. А потом из уважения к Службе безопасности все, как обычно, бодро поднялись на ноги.
Он приветливо улыбнулся, махнул рукой, чтоб они сели, и почесал нос пачкой отпечатанных на мимеографе листков. Нос у него был большой и, казалось, еще прибавлял ему солидности.
— Садитесь, леди и джентльмены, садитесь. У нас в Бруклинском проекте церемонии не приняты. Просто на время эксперимента я, так сказать, ваш проводник — исполняющий обязанности секретаря при администраторе по связи с прессой. Имя мое вам ни к чему. Вот, пожалуйста, возьмите эти листки.
Каждый брал по одному листку, а остальные передавал дальше. Откинувшись в полукруглых алюминиевых креслах, они старались расположиться поудобнее. Хозяин бросил взгляд на массивный экран, потом на циферблат стенных часов, по которому медленно ползла единственная стрелка, весело похлопал себя по бокам и сказал:
— К делу. Сейчас начнется первое в истории человечества дальнее путешествие во времени. Отправятся в него не люди, а фотографические и записывающие устройства, они доставят нам бесценные сведения о прошлом. На этот эксперимент Бруклинский проект затратил десять миллиардов долларов и больше восьми лет научных изысканий. Эксперимент покажет, насколько действенны не только новый метод исследования, но и оружие, которое еще надежнее обеспечит безопасность нашего славного отечества, оружие, перед которым не напрасно будут трепетать наши враги.
Первым делом предупреждаю: не пытайтесь ничего записывать, даже если вам удалось тайно пронести сюда карандаши и ручки. Сообщения свои запишете только по памяти. У каждого из вас имеется экземпляр Кодекса безопасности, куда внесены все последние дополнения, а также брошюра с правилами, специально установленными для Бруклинского проекта. На листках, которые вы только что получили, есть все необходимое для ваших сообщений; в них также содержатся предложения о подаче и освещении фактов. При условии, что вы не выйдете за рамки указанных документов, вы вольны писать свои очерки как вам заблагорассудится, всяк на свой лад. Пресса, леди и джентльмены, должна оставаться неприкосновенной и свободной от правительственного контроля. А теперь, пожалуйста, ваши вопросы.
