С пылающим от негодования лицом женщина заявила:
— По-моему, это самая гнусная история из всех, что я слышала.
Мэйнард окинул гостей насмешливым взглядом:
— Вы все так считаете? Выходит, я не имел никакого морального права обеспечить свое собственное рождение?
— Видите ли… — с сомнением в голосе начал один из присутствующих.
— А может, сначала вы дослушаете мой рассказ до конца, а потом мы поговорим? — сказал Мэйнард.
— Почти сразу же после женитьбы, — продолжал он, — у меня начались неприятности. Мариэтта желала знать, куда это я все время исчезаю. Она была чертовски любопытна и без конца расспрашивала меня о моем прошлом. В каких странах я бывал? Что я там видел? Почему вообще уехал из дому и отправился путешествовать? Она совсем меня заклевала, но ведь я не был настоящим Джозефом Мэйнардом и не мог ответить на ее вопросы. Сначала я намеревался жить с ней до тех пор, пока не родится ребенок, лишь изредка появляясь в своем времени. Но она ходила за мной по пятам. Дважды она чуть было не поймала меня у часов. Это меня встревожило, и, наконец, я понял, что Джозефу Мэйнарду следует исчезнуть из этого времени навсегда.
В конце концов, какой смысл был в том, что я обеспечил свое собственное рождение, если в дальнейшем мне больше ничего не предстояло сделать?
У меня была своя жизнь начиная с 1967 года и далее. Я также должен был жениться вторично, чтобы дети мои продолжили наш род.
Тут его прервали во второй раз.
— Мистер Мэйнард, — сказала все та же женщина, — не намекаете ли вы на то, что просто бросили бедную беременную девочку?
Мэйнард беспомощно развел руками.
— Что еще мне оставалось делать? В конце концов, за ней был прекрасный уход. Я даже говорил себе, что со временем она, вероятно, выйдет замуж за того самого молодого краснобая — хотя, признаться, мне это было вовсе не по душе.
— Почему бы вам было не забрать ее с собой?
— Потому, — сказал Терри Мэйнард, — что я хотел, чтобы ребенок оставался там.
Лицо женщины побелело, и она проговорила, чуть заикаясь от ярости:
— Мистер Мэйнард, я не желаю долее оставаться под одной крышей с вами.
Мэйнард изумленно посмотрел на нее.
— Но, мадам, значит, вы верите моему рассказу?
Она недоуменно моргнула.
— О! — вырвалось у нее, и, откинувшись на спинку кресла, она смущенно рассмеялась.
Несколько человек посмотрели на нее и тоже засмеялись, но как-то неуверенно.
— Вы даже представить себе не можете,-продолжал Мэйнард, — каким виноватым я себя чувствовал. Всякий раз, стоило мне увидеть хорошенькую женщину, перед моими глазами вставала Мариэтта. И лишь с большим трудом я убедил себя, что она умерла где-то в 40-х годах, а может, и раньше. И все же не прошло и четырех месяцев, а я уже не мог ясно представить себе, как она выглядит.
Затем на одной из вечеринок я встретил Джоан. Она сразу же напомнила мне Мариэтту, и, думаю, это повлияло на весь дальнейший ход событий. Должен признаться, что она проявила недюжинную энергию, добиваясь моей благосклонности, но в какой-то степени я даже радовался этому, ибо отнюдь не уверен, что отважился бы на женитьбу, если бы она все время не подталкивала меня к этому.
После свадьбы я, по обычаю, перенес ее на руках через порог нашего старого дома. Когда я опустил ее на пол, она долгое время стояла, глядя на меня с престранным выражением. В конце концов она тихо сказала:
— Терри, я должна тебе кое в чем признаться.
— Да?
Я понятия не имел, что бы это могло значить.
— Терри, есть причина, по которой я так торопилась выйти за тебя замуж.
Я почувствовал слабость в коленях. Мне не нужно было объяснять ту определенную причину, по которой молоденькие девушки торопились выйти замуж.
— Терри, у меня будет ребенок.
Сказав это, она подошла ближе и влепила мне пощечину. Не думаю, что когда-либо в жизни я испытывал большее изумление.
Он прервал свой рассказ и окинул взглядом комнату. Гости переглядывались и явно чувствовали себя неловко. В конце концов женщина, уже не раз возмущавшаяся его рассказом, с удовлетворением произнесла:
— Так вам и надо.
— Вы считаете, что я получил по заслугам?
— Когда человек совершает неблаговидный поступок…— начала она.
— Но, мадам, — запротестовал Мэйнард, — ведь я точно выяснил, что, не стань я собственным дедушкой, я никогда бы не появился на свет. А как бы вы поступили на моем месте?
— А по мне, так это многоженство, — заявил один из гостей. — Нет, только не подумайте, что я пытаюсь защищать женщин, которые награждают своих мужей чужими детьми. И вообще, Джоан, у меня просто нет слов.
Это был старый приятель Мэйнардов, который слышал рассказ впервые.
— Любая женщина может оказаться в отчаянном положении, — пробормотала Джоан.
— При чем здесь многоженство, — сказал Мэйнард, — если первая жена умерла чуть не на целое поколение раньше? — Он помолчал, а потом сказал:— И кроме того, я не мог не задуматься о судьбе всего человечества.
— Что вы имеете в виду? — хором воскликнули несколько гостей.
— Попробуйте представить себе силы, — уже серьезно сказал Мэйнард, — которые действуют в процессе путешествия во времени. Я не ученый, но могу отчетливо представить себе картину нашего материального мира, который движется сквозь время, подчиняясь незыблемому закону энергии. По сравнению с этой силой взрыв атомной бомбы не более чем слабый колеблющийся огонек свечи в бесконечной тьме. Предположим, что в определенный момент развития пространства— времени не рождается ребенок, который должен был появиться на свет. Так как ребенок, о котором мы говорим, должен был стать моим отцом, то возникает вопрос: если он не родился, продолжали бы мы с ним существовать или нет? А если нет, то скажется ли наше неожиданное исчезновение на развитии Вселенной?
Мэйнард наклонился вперед и торжественно сказал:
— Я полагаю, скажется. Я полагаю, что вся Вселенная просто исчезла бы, мгновенно испарилась, словно ее никогда и не было. Равновесие между жизнью как таковой и существованием индивида чрезвычайно хрупкое. Стоит чуть-чуть изменить его, нарушить самое слабое звено, и все рухнет как карточный домик. Так мог ли я, учитывая эту возможность, поступить иначе?
Он пожал плечами, вопрошающе глядя на гостей, и откинулся на спинку кресла.
Наступило молчание. Затем один из присутствующих сказал:
— А мне кажется, каждый из вас получил по заслугам. — Он хмуро посмотрел на Джоан. — Я знаю вас уже примерно три года, но что-то не припомню никакого ребенка. Он умер? Тогда я вообще не понимаю, зачем вы вытряхиваете свое грязное белье на людях?
— Джоан, — сказал Мэйнард, — по-моему, тебе следует закончить этот рассказ.
Его жена взглянула на часы.
— Думаешь, я успею, милый? Без двадцати двенадцать. Наши гости наверняка хотят успеть отпраздновать Новый год.
— А ты покороче, — сказал Мэйнард.
