не предпринимают никаких действий, которые не ведут к достижению их целей. Следовательно, появление здесь этого человека — это часть заговора. Поэтому необходимо его уничтожить, а вам — покинуть корабль. Военные корабли предпримут все необходимые действия позже, и дальнейших жертв можно будет избежать.
Гарсен понял, что капитан Лурадин колеблется, когда тот сказал с горечью:
— Черт возьми, я должен буду признать, что потерпел поражение.
— Давайте рассуждать здраво, — настаивал надсмотрщик, — вероятность победы вашими собственными силами очень невелика, а военные корабли наверняка осуществят операцию успешно.
Капитан, видимо, решился.
— Хорошо, — сказал он отрывисто. — Виллант, отведите арестованного в камеру деэнергизации.
Гарсен заговорил, и сам не ожидал, что голос его будет звучать так спокойно:
— А как насчет того, что я вам рассказал?
Наступило молчание. Наконец послышался голос, и Гарсена передернуло, когда он понял, что отвечает ему не капитан, а надсмотрщик.
— Ваш рассказ Наблюдатель считает неправдоподобным. Абсолютно невероятно то, что что-то могло быть не в порядке с камерой деперсонализации. Это подтверждается тем, что когда вам возвращали сознание, соответствующее устройство действовало по общей программе, значит, в вашем случае ничего необычного не было. Более того, если бы даже то, что вы говорите, было правдой, сообщение, которое вы получили для передачи Планетарианцам, — просто глупость, так как не существует никакой возможности добиться сдачи Дельпы ни на одну минуту раньше. Нейтрализовать временной энергетический барьер в каждый данный момент можно только в одном месте, иначе будет разрушено само нейтрализующее устройство. Следовательно, наступление можно предпринимать только в одном месте, и именно этот военный маневр проводится в позиционной войне в данной точке пространства. И поэтому…
Эти слова с трудом доходили до сознания Гарсена, хотя все его чувства были обострены до предела. Он проговорил, изо всех сил стараясь не поддаться паническому чувству страха:
— Капитан, я чувствую, что вы давно перестали воспринимать выводы этой машины и ее хозяина буквально. Почему? Да потому, что вы отдаете себе отчет в ее ограниченности. Наблюдатель — всего- навсего огромное хранилище информации, которую он может подобрать и проанализировать по каждому данному вопросу, но его кругозор ограничен теми фактами, которыми он располагает. Это только машина, и хотя мое уничтожение, возможно, оправдано с точки зрения формальной логики, и вы и я понимаем, что это несправедливо и в этом нет необходимости, а что еще более важно, кому будет хуже, если вы оставите меня в живых и примете меры к тому, чтобы кто-нибудь из Планетарианцев выслушал мое сообщение?
Закончил он уже вполне уверенным тоном:
— Капитан, я слышал, что вы сами из третьего тысячелетия нашей эры. Держу пари, что в ваше время еще проводили скачки лошадей. И вы, конечно, согласитесь, что ни одна машина не поймет человека, которому интуиция подсказывает поставить свой последний доллар на темную лошадку. Вы уже повели себя вопреки логике, когда не расстреляли меня на месте, как вы угрожали сделать; когда вы не оставили корабль, как советовал Наблюдатель; когда вы дали мне возможность говорить. Вы должны быть нелогичным до конца. Вверьте себя случаю, как человек на скачках.
Жесткий взгляд капитана не смягчился, но то, что он сказал, прозвучало в ушах Гарсена, как сладчайшая музыка:
— Виллант, отведите арестованного и посадите его в спасательную шлюцку.
И в этот момент все и произошло. Когда в руках его была победа, когда его наполняла огромная радость, потому что ему удалось добиться успеха в практически безнадежной ситуации, и сверхъестественное напряжение начало уступать место чувству облегчения, когда…
В его мозг ворвался женский голос, отчаянный крик. Это была Норма!
“Джек! Джек! Помоги мне! Мне нужна твоя помощь! Джек, иди…”
Вселенная закружилась. Корабль внезапно исчез, и он почувствовал, что летит, падает в бездонную черноту. Его поглотило бесконечное пространство. Все исчезло.
Сначала пробудилась мысль. Медленно и осторожно он начал осознавать себя, и первое, что он ощутил, была пустота. Вокруг не было ничего.
Его ум ученого ухватился за возможность исследовать, изучить эту пустоту. Но ее нельзя было охватить, осознать, понять, она была неуловима и бесконечна, и на него накатила черная волна ужаса и отчаяния, и когда она была уже готова поглотить его и растворить в себе без остатка, что-то заставило ее отхлынуть.
Он услышал голос, который деловито произнес:
— Да, это проблема. Как, черт возьми, он угодил в структуру верхней арки? Такое впечатление, что он вывалился откуда-то.
Другой голос ответил:
— Не было сообщений о самолетах, пролетающих над Дельпой. Давайте узнаем у Наблюдателя, можно ли его как-нибудь вызволить оттуда.
Он мысленно согласился, что его, конечно, надо вызволить. Но откуда? Из пустоты? Из ничего.
Он пытался собрать разбегающиеся, неясные мысли, стремящиеся охватить реальность, уходящую далеко за пределы его рассудка. Нужно было хотя бы за что-нибудь зацепиться, найти какую-то опору. Какие-то знакомые слова!
Дельпа! Почему? Он ведь не в Дельпе или…
Его охватила безнадежная усталость. Какое имело значение, где он!
Главное, что он опять был пленником, игрушкой в руках каких-то могущественных, не подвластных его пониманию сил, лишенный возможности помочь Норме, не в состоянии помочь даже себе. Норма! Сейчас он не ощущал никаких эмоций, даже то, что ее призыв означал, видимо, что ей угрожала смертельная опасность, как-то не доходил до его сознания. Удивительно было только то, что ее призыв донесся к нему через время и пространство, и в результате он оказался в Дельпе, в какой-то таинственной структуре верхней арки.
Он вздрогнул, снова услышав голос Наблюдателя:
— Можно с уверенностью сказать, что с момента семнадцатой манипуляции, имевшей место четыре недели назад, ни один самолет или аналогичный аппарат не пролетал над Дельпой. Следовательно, человек, которого вы обнаружили в верхней арке, представляет собой загадку, и личность его должна быть установлена безотлагательно.
Он ждал и вспоминал, что слышал уже о семнадцатой манипуляции, что в результате нее космический корабль, летевший на Венеру, совершил громадный прыжок в пространстве, пролетев миллион миль в секунду. Деррел говорил об этом как об отголоске каких-то событий в будущем, которые будут иметь место через несколько лет. А сейчас, по словам Наблюдателя, это произошло четыре недели назад. Удивительно!
— Ничего удивительного! — раздался еще один голос, так гладко вписавшийся в поток его мыслей, что он не сразу понял, что это не его собственные слова. — Профессор Гарсен, ваша личность установлена. Вы слышите голос Планетарианца, который может читать ваши мысли.
Планетарианец! Его охватило чувство облегчения. Он попытался заговорить, но у него, казалось, не было ни языка, ни губ, ни тела, ничего, кроме мозга, который отчаянно бился в попытках решить те огромные загадки, которые окружали Гарсена. Снова зазвучал тот спокойный, трезвый голос, который, хотя и говорил невероятные вещи, успокаивал Гарсена своим хладнокровием:
— Манипуляция, о которой идет речь, состояла в том, что одна единица всей солнечной системы была вынута из основного потока без нарушения континуума. Одна единица из десяти миллиардов была убрана таким образом, что энергия времени со всей своей бессмысленной и неограниченной силой начала воссоздавать ее тоже, с такой же легкостью, как и основную.
Таким образом, теперь параллельно друг другу существуют восемнадцать солнечных систем — семнадцать воссозданных и одна настоящая. Мое тело, однако, существует только в двух из них, так как ни одна из предыдущих шестнадцати манипуляций не произошла в мое время. Естественно, что мои два тела находятся в разных мирах и никогда не соприкоснутся друг с другом. Так как Норма Матерсон находилась в
