половину черепа своему другу Горянину. Потом опомнился и сбежал. Пешком, судя по всему, — машины и его, и Горянина остались на месте.
Возможно, собака пыталась на и на Колыванова — на стволе брошенной там же многозарядки остались характерные следы зубов. И еще: похоже, от всего этого крыша у предпринимателя съехала — оставшиеся патроны он расстрелял по обстановке своего дома, расколотил посуду и в клочья порвал несколько предметов одежды.
Был объявлен розыск, никаких результатов не давший. Тогда же выяснилось, что незадолго до трагедии предприниматель перевел крупные суммы на подставные фирмочки-однодневки. Эти деньги бесследно исчезли вместе с ним.
Возникла версия, объяснявшая неуловимость беглого бизнесмена: по каким-то причинам Колыванов давно решил сбежать и провел всю необходимую подготовку. Дикий случай с собакой и последовавшее убийство ускорили бегство на день-два, не более. А предприниматель изменил внешность, воспользовался заранее заготовленными документами и залег в заботливо отрытую норку. Или попросту смылся за границу.
Милицейское и прокурорское начальство такая версия вполне устроила.
Катя, жена Колыванова, ни на минуту в нее не поверила. Никаких изменений в поведении мужа, неизбежных при подготовке к побегу, она не могла вспомнить. Колыванов был спокоен, ничуть не нервничал, все свободное время посвящал обустройству дачи, куда и отправился с пасынком Сашей накануне кровавой драмы.
Но уверенность любящей женщины к делу не подшить, и Катя Колыванова уткнулась в глухую стену, пытаясь убедить следствие рассмотреть какую-нибудь альтернативную версию. Больно уж хорошо складывались друг с другом кусочки мозаики…
Она обратилась в детективно-розыскное агентство, благо средства позволяли, — результат их расследования чуть не слово в слово повторил официальную версию. Служба безопасности фирмы, генеральным директором и единоличным владельцем которой был Колыванов, тоже ничем не смогла помочь. Не для уголовных расследований создавал ее исчезнувший директор… Да и было в штате той службы пять человек…
Несколько месяцев спустя Катя наняла Граева, случайно услышав о его истории. Она безошибочно просчитала, что он не сможет отказаться, узнав подробности дела…
Конечно, Граев согласился. Даже не столько из-за денег, хотя и деньги нужны были до зарезу — на операцию по восстановлению подвижности суставов и пальцев руки. Такие операции проводили лишь за границей, в Швейцарии.
Но была и другая причина.
Несколько месяцев назад Граеву пришлось брать в одиночку крайне неприятного типа, подозревавшегося в трех убийствах. Тип сопротивлялся, использовав не банальный нож или пистолет, но оружие куда более страшное — огромную кавказскую овчарку…
Четырьмя пулями, левой рукой, Граев прикончил пса и задержал его хозяина, прострелив тому пятым выстрелом мякоть бедра. Изодранную правую руку, прикрывавшую горло от собачьих клыков, с трудом спасли от ампутации — и только. Растерзанные мышцы, связки и сухожилия висели в рукаве мертвым грузом. К собакам, особенно крупным, у Граева с тех пор отношение было, мягко говоря, специфическое.
Не желая просиживать штаны где-нибудь в архиве, он уволился из уголовного розыска по состоянию здоровья. Жена, вполне самостоятельная бизнес-дама, ушла, справедливо решив, что с покалеченным экс- ментом от жизни ждать нечего; детей у них не было, и Граев ее не удерживал. Размениваться не стали, трехкомнатная квартира со всей обстановкой осталась ему — бывшая подруга жизни забрала машину и зимний загородный дом.
Он тоскливо раздумывал, стоит ли обивать пороги ВТЭ-ка, оформляя инвалидность, когда появилась Катя Колыванова со своей зацепившей за душу историей. И Граев согласился, пообещав ей сделать все, что сумеет.
Умел он многое.
Поначалу версия следствия Граева вполне убедила. И он прорабатывал заново все детали, лишь желая отработать щедрый аванс. Но с течением времени кое-какие мелкие нестыковки подорвали веру в эту самую версию.
Как с удивлением выяснил Граев, мальчик от укусов умер не сразу — лежал без всякой помощи и истекал кровью около часа. И все равно смерть его наступила на несколько часов раньше, чем были убиты Горянин и его собака. Причем Горянин, приехав в пятницу и переночевав на даче, первую половину того субботнего дня провел в городе, снова вернувшись в Александровскую после обеда.
Граев никак не мог представить, что Колыванов, обнаружив утром на участке загрызенного пасынка, просидел все эти часы, абсолютно ничего не предпринимая и даже не попытавшись помочь мальчику, — сидел с заряженным ружьем и ждал приезда Горянина. Какое уж тут, к черту, убийство в состоянии аффекта. Никакой аффект столько не продержится… Если же он от увиденного резко и бесповоротно свихнулся — тогда непонятно, как человек с разрушенной психикой мог так долго и успешно скрываться от всероссийского розыска, ничем и нигде себя не выдав.
Про отношение предпринимателя к пасынку Граев выспрашивал особо. Выяснил: чересчур горячо Сашу Колыванов не любил. Не обижал, уж тем более не бил, но относился вполне спокойно и ровно. Катя говорила, что у нее создалось впечатление, будто муж этого отсутствия любви немного стыдился и хоть как-то старался компенсировать: дарил Саше дорогие подарки, часто брал с собой (жена при этом оставалась дома) на охоту, на рыбалку, на дачу…
Могла ли смерть не своего ребенка настолько выбить бизнесмена из колеи, чтобы спустя несколько часов он разнес череп другу?
Граев сильно сомневался. Хотя детей у него не было, ни своих, ни приемных.
Особняком стояла проблема собаки. Все, не сговариваясь, утверждали, что эта четырехлетняя сука была нрава на редкость кроткого, не раз играла и с Сашей, и с маленькими ребятишками в поселке. При всем предубеждении против собак Граев не мог не принять во внимание такой факт.
Бывает, конечно, что домашние любимцы вдруг съезжают с катушек и загрызают тех, с кем вчера мирно возились. Но чересчур много тогда внезапных помешательств в одной точке пространства-времени: и Колыванов, и Фила (кличка собаки).
Рабочую версию Граев принял такую: Колыванов мертв, мертв с мая, а все найденное на его даче — талантливая инсценировка. Причем целью могло быть устранение либо самого Колыванова, либо Горянина, либо обоих вместе (их интересы в бизнесе не часто, но сходились на кое-каких совместных проектах).
Граев начал активно работать в этом направлении. Но полтора месяца поисков не принесли существенных результатов: не нашлось у друзей-бизнесменов врагов, способных на такое. Собственно, обстава была не бог весть как сложна, Граев мог бы и сам сотворить нечто подобное в одиночку и без особых сложностей, но он-то был профессионалом, до мельчайших тонкостей знакомым с работой сыскарей…
Уровень конкурентов и Колыванова, и Горянина не позволял предположить даже засевшего в подъезде дешевого киллера-любителя с боевой переделкой газового пистолета. Да и прошли, к счастью, те времена, когда могли запулить гранату в окошечко соседнего ларька, продающего водку на рубль дешевле…
Никому Колыванов с Горяниным не были должны, если и брали когда кредиты, то расплачивались всегда аккуратно. И у них самих не имелось должников, желающих решить одним махом финансовые проблемы. Вне бизнеса тоже не обнаружилось ничего и никого особо опасного: никаких зловещих любовных треугольников и прочих роковых страстей в духе мексиканских сериалов.
Единственный улов при изучении внеслужебных связей Колыванова состоял в следующем: Граев убедился, что идет по чьему-то следу трех-четырехмесячной давности. Кто-то тщательно и вполне профессионально прошел теми же путями, собирая ту же информацию.
Это была не милиция, выполнившая эту работу гораздо раньше и более поверхностно. И скорее всего не криминал. Судя по всему, тут действовала контора, причем крайне серьезная, умеющая делать так, что люди замыкаются и замолкают при любых попытках что-то выяснить про этих охотничков… Впрочем, это
