контрабандистами и, спасая свою шкуру, удрал на Ямайку. — Она взглянула на меня холодным, бездушным взглядом. — Стивен сообщил тебе о своем отъезде?
Я опустила голову.
— Значит, не сообщил. — В голосе матери прозвучало удовлетворение. Я посмотрела на нее:
— Ты даже не позволила мне увидеться с ним и нарочно заперла его!
— Такое условие поставили власти Уэстону. Было необходимо предотвратить возможность общения Стивена с его сообщниками-контрабандистами.
— Но я же не его сообщница!
— Стивен мог бы связаться с тобой, если бы захотел, — презрительно бросила мать. — Увидеться — нет, а написать записку мог… — Мать пристально взглянула на меня. — Но он даже этого не сделал, верно? — Мать бессовестно использовала свое преимущество:
— Как ты оправдаешь такое поведение?
Как оправдать то, чему нет оправдания?
Я молча покачала головой.
По обе стороны камина в моей комнате стояли кресла с решетчатыми спинками. Мама села в одно из них и жестом пригласила меня сесть в другое, что я охотно сделала, ибо ноги мои подкашивались, а к горлу подкатывала тошнота.
— Очень милое положение, — презрительно процедила она. — Моя дочь беременна, а отца ребенка сослали на Ямайку за сообщничество с контрабандистами.
— Сколько времени Стивен пробудет на Ямайке? — спросила я дрожащим голосом.
Мама оттолкнула ногой обломок статуэтки.
— Кто знает. Власти предупредили, что арестуют Стивена, если он вернется в Англию. Уэстон полагает, что пройдет по меньшей мере пять лет, прежде чем нам удастся испросить милости для него.
— Пять лет? — Мне такой срок показался вечностью.
— Тебе придется выйти замуж за другого.
— Я не могу этого сделать. — Меня охватил ужас.
— Ты хочешь произвести на свет незаконнорожденного ребенка?
Я закрыла лицо руками:
— Нет, не хочу.
— А может, отправишься на Ямайку? — безжалостно продолжала мать. — Выдержишь ли ты двухмесячное плавание, Аннабель? Заслужил ли такую жертву человек, который уехал, даже не предупредив тебя?
Я хорошо знала ответ на этот вопрос, поэтому выпрямилась и вздернула подбородок:
— Нет, мама, не заслуживает.
— Тогда тебе придется выйти замуж за другого.
Я вцепилась в мягкие подлокотники и закусила губу.
— Никогда этого не делай, — одернула меня мать. — Ничто так не отталкивает мужчин, как эта привычка.
Я устремила на нее испуганный взгляд:
— Ты убеждаешь меня выйти замуж, но кто женится на мне, зная, что я ношу под сердцем ребенка Стивена?
— Твоему будущему мужу совсем не обязательно знать, что ребенок не от него.
Голова у меня раскалывалась от боли.
— В твоих словах нет никакого смысла, мама.
Она презрительно усмехнулась:
— Иногда, Аннабель, ты кажешься мне слишком глупой для этой жизни. Послушай меня. Я объясню тебе, что следует делать.
Я подняла голову и еще раз нежно поцеловала руку Стивена.
«Мне надо было последовать за тобой на Ямайку».
Если бы не мама, вероятно, прошло бы много времени, прежде чем я поняла бы, что со мной. Тогда было бы поздно думать о замужестве и мне осталось бы одно — отправиться на Ямайку.
И ведь все это время она знала, что Стивена выслали всего на один год!
Если меня и раньше приводило в негодование ее вмешательство в мои дела, теперь, узнав обо всем, я чувствовала ненависть к матери.
Подняв голову, я взглянула на спящего Стивена, с болью размышляя о том, почему он не поговорил со мной перед отъездом. Ведь это избавило бы нас от стольких страданий!
Через пятнадцать минут вернулся Джем, а я спустилась в свой будуар.
Стивен проспал сутки. Боясь, как бы он не умер во сне, я каждые четыре-пять часов будила его, желая убедиться, что Стивен узнает меня.
Джем не позволил Мэтьюзу сменить его, и я велела поставить в спальне еще одну кровать, чтобы он мог хоть немного вздремнуть.
Нелл, очень волновавшаяся за Стивена, слонялась неподалеку.
Состояние дочери тревожило тетю Фанни, и она резко поговорила с Нелл, попросив ее держаться подальше от Стивена.
Теперь та не скрывала враждебности к матери.
На следующий вечер, когда Стивен оправился настолько, что мог уже сидя есть, Джайлз испуганно сказал мне:
— Мама, кто-то и правда хочет убить дядю Стивена.
Я читала сыну книгу, сидя в большом кресле-качалке. Он уже слишком вырос, чтобы сидеть у меня на коленях, однако, прижимаясь ко мне, наслаждался моим теплом.
Я подняла глаза от «Робинзона Крузо». Теперь я поняла, почему все это время мальчик слушал меня вполуха.
— Ты так думаешь, Джайлз? Водя пальцем по корешку кожаного переплета, он старался не встречаться со мной взглядом.
— Да.
«Боже! — подумала я. — Как объяснить пятилетнему мальчику, что кто-то пытается убить его дядю?»
— Такие происшествия кажутся иногда подозрительными, Джайлз, но…
— исподволь начала я. Он посмотрел на меня исподлобья:
— Не лги мне, мама. Я уже не маленький. Глядя в его глаза, так похожие на мои, я поняла, что, солгав сейчас, навсегда утрачу его доверие:
— Ну, если хочешь знать правду, дорогой, кто-то и в самом деле пытается убить дядю Стивена. Джайлз затрепетал и теснее прижался ко мне:
— Я боюсь, мама. Кто позаботится о нас, если с дядей Стивеном что-то случится?
— С дядей Стивеном не случится ничего плохого, а заботиться о тебе всегда буду я. Джайлз уткнулся лицом мне в плечо:
— Ты любишь дядю Стивена, мама?
— Конечно, люблю.
— А как ты его любишь? Очень-очень?
Я насторожилась:
— Да, очень люблю.
— Больше, чем меня?
Не спуская глаз с сине-белых изразцовых плиток камина, я тщательно обдумывала свой ответ. Ведь от моих слов зависят отношения между Стивеном и его сыном.
— Я никогда никого не буду любить больше, чем тебя. Дядю Стивена я люблю совсем по-другому. Самая главная любовь моей жизни принадлежит только тебе, никому больше.
— У тебя такой счастливый вид, когда ты бываешь с дядей Стивеном,
— заметил Джайлз, как мне показалось, с укором.
Я поцеловала его светлую головку:
