герцога Девонбрука. Он — новый хозяин Россмори.
— Рад познакомиться с вами, миссис Макбрайан, — учтиво промолвил Роберт.
Вытерев руки о фартук, Мэри испуганно посмотрела на незнакомца и неуверенно выступила вперед. Роберт уже успел нацепить на нос свои темные очки, что привело миссис Макбрайан еще в большее смятение.
— Ваша светлость… — пробормотала она, протягивая руку.
Роберт никак не отреагировал на ее жест, и добрая женщина вопросительно взглянула на дочь.
— Он не видит тебя, мама, — объяснила девушка. — Герцог — слепой.
Только тогда Роберт тоже вытянул руку вперед, и Катриона осторожно вложила в его ладонь руку матери. Герцог склонился в почтительном поклоне.
— Прошу прощения за то, что вы из-за меня беспокоились о дочери, — вымолвил он. — Катриона любезно согласилась показать мне окрестности Россмори, но нас неожиданно настигла буря.
Мэри улыбнулась:
— Вам не следует…
— Давайте-ка войдем в дом, — перебил ее Энгус, направляясь к двери. — Не сомневаюсь в том, что его светлость голоден — ведь в кладовой старины Аллана наверняка не было еды, разве что эль да капуста. А уж Мэри-то, без сомнения, сейчас закатит настоящий пир.
Взяв Роберта под руку, Катриона повела его в дом. Обернувшись назад, девушка увидела, что Мерид побежала за Иеном, который уже довольно далеко ушел в сопровождении своего пса. Девушка что-то говорила — похоже, она уговаривала Иена Александера принять участие в общей трапезе.
— Его светлость сядет здесь, — заявил Энгус, кивая в сторону собственного стула, стоящего во главе стола.
Мэри глянула на мужа с таким видом, словно у того на плечах выросла вторая голова, потому что никому и никогда не дозволялось сидеть в кресле хозяина дома. Однако Катриона, поняла, почему ее отец предложил знатному гостю самое почетное место.
Несмотря на презрение, которое он испытывал ко всем англичанам, Энгус не мог не обратить внимания на то, что в его дом забрел герцог — его господин и хозяин земли, на которой они жили, поэтому он уважительно обращался с молодым человеком и старался оказать ему гостеприимство. Именно так на протяжении многих веков вели себя шотландцы. К тому же эсквайры нередко выселяли фермеров со своих земель, потому что, как выяснилось, разводить овец было куда выгоднее, чем сдавать земельные угодья в аренду, — это приносило стабильный доход, и не надо было постоянно переживать за урожай. Поэтому, что бы ни случилось, шотландцы не давали волю чувствам, так как это попросту могло лишить крова их и их семьи. Даже такой гордый шотландец, как Энгус Макбрайан, вынужден был с этим считаться.
— Ну что ж, жена, не стой тут с таким изумленным видом, — усмехнулся он. — Поскорее подай нашему господину лучшей еды, что есть в доме.
Катриона бросилась на помощь матери. Вскоре к ним подоспела и Мерид, которой все-таки удалось уговорить Иена сесть с ними за стол. Втроем женщины принялись заставлять стол всевозможными яствами.
Энгус был прав: Мэри устроила настоящий пир. Без сомнения, она принялась за стряпню еще до восхода солнца и не отходила от плиты до тех пор, пока не услышала их шаги за дверью. Мэри вообще всегда много готовила, когда ей приходилось о чем-то волноваться, таким образом, вся кухня оказывалась заставлена блюдами и котелками с едой, которую потом приходилось раздавать соседям, потому что сами Макбрайаны просто не в состоянии были все это съесть.
Поставив на стол корзиночку с овсяными лепешками, Катриона покосилась на Иена. Тот сидел за дальним концом стола, но казалось, что он не замечает происходящего. Высокий, по-своему красивый, с копной светлых волос, Иен держался спокойно и уверенно. Несомненно, этот человек станет отличным мужем, но только не для нее, не для Катрионы, потому что даже Мэри поняла: несмотря ни на что, он ей не пара.
Что и говорить, Катрионе нравился Иен, но она любила его как брата, как друга, да и могло ли быть иначе, если сам Энгус Макбрайан относился к нему как к сыну, которого ему так хотелось иметь? Отец Йена, Кэллун, был лучшим другом Энгуса, и, уезжая с женой в Америку, он оставил четырнадцатилетнего мальчика на попечение бабушки, но попросил Энгуса присматривать за пареньком — до тех пор, пока они не обустроятся в Новом Свете и не пришлют за сыном.
Но этот день так и не пришел: супруги Александер не добрались до Америки, где они надеялись начать новую жизнь, — они не вынесли долгого путешествия на переполненном переселенцами судне, хотя выложили за него все до последнего гроша.
Энгус остался верен своему слову. Он позаботился о том, чтобы Иен получил образование, а потом, когда парню исполнилось двадцать, посвятил его в азы своего тяжелого и опасного занятия — контрабанды.
Катрионе была ненавистна даже мысль о том, что отец-вынужден заниматься таким опасным делом, ведь, по рассказам очевидцев, стражники принимались палить по контрабандистам, едва те попадали в их поле зрения. Но, с другой стороны, девушка была горда тем, что не только Энгус, но и вообще многие их соседи-шотландцы добывали необходимое, несмотря на многочисленные препоны, поставленные им английскими властями. Возвращаясь с побережья, Энгус всегда привозил с собой соль, чай, табак и даже сахар. Чтобы раздобыть все это, ему приходилось рисковать жизнью. Соседи считали Энгуса героем, но за этот героизм в один прекрасный день он мог заплатить слишком дорогую цену.
Катрионе часто приходилось слышать, как ночами мать ходит взад-вперед по своей комнате. Но девушка была уверена: все изменится, если только ей удастся разыскать сокровища Весельчака Чарлза. Энгусу не придется больше думать о том, чем заплатить ренту.
А ключ от тайны находился в Россмори. Где-то в его огромной библиотеке. Катриона должна найти его, пока Роберту ничего не известно.
И хоть ей и было это не по нраву, девушка вынуждена была обманывать его.
«Нет такого мужчины, который, раз увидев, не захотел бы ее».
Эти слова Энгуса не давали Роберту покоя с тех пор, как он вернулся от Макбрайанов в Россмори.
Герцог одним глотком осушил второй бокал бренди, даже не ощутив его крепости. Слова Энгуса больно ранили его. Всего в одной фразе Макбрайана было все — и потери Роберта, и гибель его родных, и его слепота, наконец. Не важно, что, прерванный Катрионой, старый шотландец не успел договорить. Истина заключалась всего в трех словах.
«Нет такого мужчины…»
Личная жизнь Роберта всегда была весьма упорядоченной. По сравнению с другими представителями знати у него было не много любовниц, но все это были милые, красивые женщины, с радостью делившие с ним ложе. Роберт ценил их. Ему нравилось любоваться этими женщинами, нравилось, что они старались доставить ему удовольствие. В любви он никогда не был тороплив и старался не только получить удовольствие, но и дать его. И не потому, что он был тщеславен. Просто лишь когда женщина тоже наслаждалась, Роберт чувствовал себя настоящим мужчиной. Ни одна из его пассий не смогла бы сказать, что он был невнимателен к ней. И в прежние времена ему бы и в голову не пришло, что он может провести ночь, лежа рядом с полуодетой женщиной, но даже не притронуться к ней.
Одна Катриона стала исключением.
Те минуты, когда ее не было рядом, стали казаться ему вечностью. Он постоянно думал о ней, представлял, какова она. И это было самым худшим. Роберт вспоминал портреты красавиц, на которых он мог любоваться без устали. Эти женщины были до того прекрасны, что он опасался закрыть глаза и, открыв, не увидеть их вновь. Но каким-то особым чутьем Роберт понимал, что ни одна из них не смогла бы сравниться с Катрионой.
Да, он знал это, хотя ни разу не видел ее.
Внезапно что-то стукнуло по полу как раз в том месте, где, как было известно герцогу, сидела Катриона. Роберт, вздрогнул.
— Что это? — спросил он.
— Кусок угля, — объяснила девушка. — Он выпал из огня в камине.
Опять огонь!
