Удивленно подняв брови, Ноа откинулся на спинку стула.
— Стало быть, осталось чуть больше трех недель? Да уж, ты не теряешь времени зря!
— Я ухаживаю за Энти с тех пор, как вернулся с полуострова. И как понимаю, господа, развлекающиеся под лестницей… — он кивнул в сторону Большой гостиной, — … не раз бились об заклад, ставя на кон огромные суммы, что я подцеплю ее раньше. А сейчас, когда переговоры завершены, мне не-имеет смысла ждать. Я не хочу давать лорду или его дочери времени на раздумья. А то еще, чего доброго, передумают.
— А ты? — спросил Ноа. — Что, если тебе вздумается изменить свое решение?
Роберт расхохотался — таким нелепым показалось ему предположение брата.
— Почему это вдруг я передумаю? Я принял решение не второпях, между прочим. Тебе известно, что Энти — красивая девушка, и многие мужчины добивались ее расположения. У нее внушительное приданое, к тому же она дочь графа. Энти прекрасно держится в обществе и никогда не совершит недостойного поступка. Короче, эта девушка станет отличной женой.
«Несмотря на ее скованность», — подумал он. Роберт вспомнил о торопливом поцелуе в щечку, которым наградил Энти этим утром у кабинета ее отца. Она подняла на него глаза и робко улыбнулась. Роберт представил себе их первую брачную ночь: все свечи в комнате потушены, и Энти, одетая в изысканную, но скромную ночную рубашку, исполняет супружеский долг. Правда, от его прикосновений ее тело содрогается…
Роберт напомнил себе, что страсть не входит в перечень его требований к жене. Это любовницы должны быть страстными. Вот, к примеру, его нынешняя — Джулиана Делафильд — в восторге от привычки Роберта заниматься любовью при ярком свете: Иденхоллу нравилось наблюдать, какой страстью горят глаза женщины, когда он берет ее.
— Жен надо выбирать, учитывая три обстоятельства: их приданое, внешность и положение в свете. У Энти по этим показателям высшие баллы.
— А как же любовь? — услыхал он голос брата. — Страсть? Единение двух душ?
Роберт расхохотался от всей души. Без сомнения, их разделяло не пять лет, а уж никак не меньше двух десятилетий. Или нет? Что-то он стал забывчив!
Роберт вспомнил, что когда-то мечтал быть художником и писать портреты самых прекрасных в мире женщин. Он представлял, как ездит из страны в страну и пишет, пишет, пишет… Полотен будет очень много — он увековечит красоту этих божественных существ для потомков. Роберта ничуть не смущало, когда учитель говорил ему, что краски смешаны неправильно. Когда же он остыл? Лет в двадцать? Или в двадцать пять? Должно быть, довольно давно, потому что сейчас ему всего тридцать два, но кажется, с тех пор прошла целая вечность.
Ноа давно пора усвоить этот урок.
— Женятся, братец, не для страсти. А что касается любви и единения душ… Эту чушь я предпочитаю оставить поэтам. Женитьба должна учитывать социальный статус супругов, делать более прочным их финансовое положение. Все остальное не важно.
Покачав головой, Ноа улыбнулся.
— Ты говоришь о выборе жены так, словно раздумываешь, какое полотно приобрести у Кристи, — заметил он.
— Кстати, разница невелика, — улыбнулся Роберт. — Поверь мне, в жизни не так много вещей, кроме капиталовложений, разумеется, которые стоят того, чтобы думать о том, какие у тебя будут с ними отношения в будущем.
— Иными словами, ты хочешь сказать, что Энти стоит, того, чтобы стать твоей графиней?
Роберт заглянул брату в глаза.
— Ты слышал сплетню?
— Едва ли в городе найдется человек, который не слыхал ее. Ты давно не читал газет? Все уже устали долдонить о том, что твое графство — вопрос времени. Ты хорошо показал себя на поле битвы, Роб. Не сомневаюсь, слухи не обошли стороной и леди Энти. Возможно, они даже повлияли на ее решение о замужестве. — Помолчав, Ноа добавил: — Кстати, полагаю, что последнее приобретение лорда Гастингса также серьезно повлияло на его согласие выдать дочь замуж.
Лицо Роберта осталось бесстрастным.
— Лорд Гастингс, как и я, — страстный коллекционер. Он заинтересовался этим произведением. А я просто помог ему сделать выгодную покупку.
— Гастингс изображает из себя коллекционера в угоду моде, — заметил Ноа. — А ты предан этому делу. Вот, к примеру, твой Ван Дейк. Отец рассказывал мне, что лорд Фэрчайлд отказывался продавать его тебе! Однако ты приложил немало усилий, чтобы первым иметь право на покупку, если Фэрчайлд выйдет из игры. Все знали, что он долго не протянет. Не помню ночи, чтобы он чувствовал себя хорошо. Ты каким-то образом прознал, что ему досаждают кредиторы, и понял, что наследники Фэрчайлда окажутся в затруднительном положении и им скорее всего придется продать коллекцию. Разыграй ты с самого начала эту карту, сумел бы купить картину еще до смерти лорда. Но ты выжидал! А потом, когда тебе всего-то оставалось сообщить адрес отца, чтобы по нему доставили полотно, ты вдруг отошел в сторону и позволил Гастингсу перехватить картину. Полагаю, отец от этого не в восторге.
— Что ж, признаюсь, Ван Дейк несколько раз ускользал от меня, — пожал плечами Роберт. — Было непросто уговорить моего будущего свекра сделать это приобретение. Видишь ли, в тот день у Кристи меня заинтересовали две картины. Разумеется, та, которую купил Гастингс, — лучшая из двух. Полагаю, это и повлияло на его решение. Однако мне сообщили еще и о полотне Рубенса, которого я никогда не видел у Фэрчайлда. Это более мудрое приобретение. — Роберт отпил глоток вина. — На нем впоследствии можно будет сорвать большой куш — картина с годами становится все дороже. Так что я просто выбрал то, что счел более выгодным приобретением.
— А Гастингса убедил купить другую картину, — заметил Ноа.
— Но Кристи не продавал полотна лорду Гастингсу, — вымолвил Роберт. — Это не было аукционом. Гастингс просто-напросто поспорил с ним на картину и выиграл.
— Но как я слышал, он утверждает, что его обокрали? Роберт сухо улыбнулся.
— На самом деле он заплатил за нее чуть меньше, чем Кристи, покупая полотно на распродаже.
Ноа изумленно уставился на брата, и постепенно до него дошел смысл сказанного:
— Так это ты все подстроил? Бьюсь об заклад, ты знал, сколько стоила картина и сколько Гастингс поставил за нее!
— У меня не было. выбора, — усмехнулся Роберт. — У нас за спинами маячил агент Кинсборо, которому поручили купить полотно, если Гастингс этого не сделает. Знаешь, одно дело — позволить будущему свекру приобрести картину, а другое — допустить, чтобы Кинсборо наложил на нее свои лапы…
— Послушай, соперничество нашего отца с маркизом — на языке у всего бомонда, — договорил Ноа. — Но если бы не ты, не твое стремление покупать картины везде, где только возможно, отцу никогда бы не иметь самой крупной в Англии коллекции. Он давно перещеголял лорда Кинсборо.
Действительно, коллекция лорда Девонбрука постоянно привлекала внимание высшего общества и, по соглашению между отцом и сыном, однажды должна была перейти в руки Роберта. В ней преобладали картины, скульптуры, книги, произведения классиков, античности и средневековья, но было там и оружие.
Во время войны положение Роберта позволило ему сделать немало ценных приобретений. У него был чин капитана, когда их полк отправился в Испанию. Они останавливались везде, где герцогу Веллингтону было угодно устраивать свой штаб.
Узнав о том, что Роберт бегло говорит по-французски и по-испански, командующий не долго думая воспользовался его способностями, тем более что темноволосый смуглый молодой человек запросто сходил за своего в жаркой Испании, где местные жители звали его Роберто.
По приказу Веллингтона Роберт наблюдал за передвижениями французских войск, заносил их на карты, которые пересылал затем в штаб-квартиру англичан. Ему было совсем нетрудно добывать сведения: испанские крестьяне с готовностью выкладывали все, что знали про врага, лишь бы ускорить отступление войск Бонапарта со своих земель. Итак, с добычей информации проблем не возникало, вот только карты было нелегко переправлять, впрочем, Роберт и здесь нашел выход. Он все еще помнил, в какой гнев впал
