Мекленбург-Стрелицкого.
Мас, Николас
Гельдер, Арт де
Гораздо приятнее два последних ученика Рембрандта — Николас Мас (1632 — 1693) и А. де Гельдер (1645 — 1727). Первый совершил довольно странную эволюцию, начав со строгих и трогательных бытовых картин из скромной бюргерской жизни и кончив роскошными портретами во французском стиле. Гельдер был самым последовательным и самым глубоким из рембрандтистов, а иногда почти достигал высоты искусства своего учителя. Мас представлен в Эрмитаже маленькой, пострадавшей от реставрации картиной “Мотальщица”, характерной для его первого периода, и ему же без особого основания приписывают “Материнство”. Гельдера мы имеем две картины и: энергичный портрет молодого военного и чудесный, зеленовато-бурый автопортрет художника.
Арт де Гельдер.
Преклонение Гельдера перед учителем, который в момент написания автопортрета был уже в гробу (Гельдеру на вид здесь лет 40), доказывается оттиском знаменитого офорта Рембрандта так называемого “стофлоринного листа”.
Викторс, Ян
Наконец, очень выгодное представление о грубоватом, жестком, но вполне “честном” рембрандтисте, Я. Викторсе (1620 — 1676?) дают значительная картина, более напоминающая Ластмана, нежели Рембрандта, “Воздержание Сципиона”) 1640 года и точно зарисованная с натуры сцена, изображающая в красивых бурых тонах “Ожидание парома”. В этой картине, впрочем, связь с Рембрандтом едва заметна, да и весь Викторс скорее может быть зачислен в ряды прочих бытовых голландских художников, нежели в обособленный круг Рембрандта. [143]
Христофер Паудитс
Влияние Рембрандта
Были сделаны попытки свести все главные течения в голландской живописи XVII века к Рембрандту. И это, при натяжке, возможно, ввиду огромного количества его учеников, и кроме того, часто можно проследить косвенное влияние Рембрандта на художников, стоящих вне его круга. Но в сущности творчество Рембрандта все же остается одиноким, от всего отрезанным островом. Его технические завоевания послужили на пользу другим, и мы видели сейчас, что и некоторые внешние черты его творчества, его стиля были переняты с различной удачей рядом художников. Но внутренняя природа искусства Рембрандта, его глубина, его эмоциональность остались чуждыми голландской школе в целом. Напротив того, прочие голландские художники, о которых сразу думаешь, когда говоришь о голландской живописи, “маленькие голландцы”, — имеют в себе все, кроме глубины и эмоциональности. В целом голландская живопись лишена страстности, лишена полета. Она вся terre a terre, вся обращена на воспроизведение простой видимости. Некоторые художники, более чувствительные, умели при этом вкладывать много трогательного в свои картины, милую сентиментальную ноту, другие — уклонялись более в сторону колоритной прелести, большинство же ставило себе главной целью быть точными и только.
Общие черты голландской живописи с 1630-х гг.
Обыкновенно торжество реализма в Голландии видят в перемене политического строя и в торжестве Реформации. Принято считать, что народившийся накануне тип полноправного бюргера и строгого кальвиниста должен был вызвать вокруг себя искусство, подходящее для своих простоватых и ограниченных вкусов. Действительно, монументальность, нарядность, блеск были очень ограничены в экономном обиходе Голландии. Те же черты были вовсе удалены из ее “домов молитвы”, где дозволено было остаться лишь слову проповедника, пению прихожан и разве еще мавзолеям знаменитых граждан. Наоборот, домашний очаг сделался предметом культа, а домашние добродетели — высшим идеалом. Культ уюта, живший стихийно уже прежде в германской культуре, теперь получил характер сознательного требования. Живописцы, члены того же общества, должны были увлекаться вместе с другими уютом дома и клубных корпораций, а также уютом недалеких прогулок по дюнам, деревням, садам и пастбищам. Но все же такое освещение голландского искусства страдает односторонностью.
При этом забывают о том, что не все в Голландии свелось к бюргеру. Феодальная аристократия продолжала здесь существовать, как и всюду, и оказывать большое влияние на события, особенно внешнеполитического характера. Не умер вполне в стране и католицизм. Стэн — самый голландский из голландцев — был католиком. Штатгоудеры Оранского дома не были чем-то вроде современных президентов республик, и полнота власти их была довольно большая. Вокруг штатгоудеров группировался “двор”, и высшее сословие вообще задавало тон всей общественности. Правда, благодаря особенностям расы, культуры и скромным в начале века финансам, тон этот не был столь пышен, как во Франции или в Испании, но все же весьма фальшивое понятие получат о Голландии XVII столетия те, которые сочтут ее суровой демократией, чуждой всякой роскоши.
Реализм голландцев, будучи с одной стороны явлением общим всему европейскому искусству первой половины XVII века (вспомним еще раз Караваджо, Розу, Фети, Кастильоне, Веласкеса, Сурбарана, Рубенса, Йорданса, Броувера, Эльсгеймера, Ленэнов, Вуэ, Валентена, французских портретистов и иллюстраторов всех стран), был, с другой стороны, явлением, коренившимся не столько в требованиях голландского общества в широком смысле слова, сколько в особых увлечениях тесного художественного мира. Это было явление, гораздо более “профессиональное”, нежели это обыкновенно думают, и лучшим доказательством этому служит то, что так мало сохранилось сведений о голландских живописцах (следовательно, сколь малую роль играли они в общей жизни) и что сведения эти или глупые анекдотические наговоры, или документальные данные о том, какой ничтожной поддержкой общества пользовались художники. Такой великий мастер, как Халс, такие милые поэты, как Нэр, Я. Рюисдаль, Питер де Гоох и масса еще других, не желавших угождать требованиям высшего общества, “настоящие художники голландского торжествующего бюргерства”, кончили жизнь в нужде и в забвении. Мы мало знаем об особой психологии тогдашних голландских художественных кружков, но нужно предположить в них большой запас энтузиазма к своему призванию, большую духовную силу и дружную поддержку товарищей, чтобы понять, каким вообще образом могло продержаться, развиться, расцвести и сравнительно медленно увянуть искусство, которое стране не было нужным.
