появился в спальне герцогини.
Вместо ответа Норт снова стукнулся головой о кровать.
Элизабет подавила улыбку.
– Пожалуй, нам лучше воздержаться от обсуждения того вечера, но, полагаю, тебя интересует, как все это проделывалось.
– Я предпочел бы, чтобы этого не было вовсе, – проворчал он.
– Тогда я постараюсь быть краткой. – Элизабет приступила к рассказу, загибая пальцы, по мере того как излагала детали. – Баттенберн на всякий случай брал с собой смену одежды. Местонахождение драгоценностей было известно заранее – Луиза всегда находила способ выведать это у хозяев. Улучив подходящий момент, я покидала бальный зал, обычно никем не замеченная, и отправлялась на поиски. На балу у герцогини я не перебралась на соседнюю крышу, как предположил Саут, а спрыгнула на землю с другой стороны дома, влезла в окно, которое оставила открытым именно для этой цели, и…
Норт поднял руку.
– Ради Бога, Элизабет, если в тебе есть хоть капля милосердия, избавь меня от этих жутких подробностей! Я до сих пор вижу, как ты висишь в воздухе, вцепившись в козырек крыши леди Калмет.
– Это было совсем не так… – начала Элизабет, но его рука поднялась еще выше. – Ладно, – буркнула она, пробормотав себе под нос: – Не понимаю, чем это отличается от того, что ты проделал в Баттенберне.
Норт сделал вид, что не слышит.
– А как насчет тех случаев, когда украшения пропадали прямо с груди, запястий или из ушей их владелиц?
– Не хочу показаться нескромной, Норт, но это не так уж трудно, после того как приобретешь некоторую сноровку.
– Но для этого, наверное, требуется немалая практика, – сухо заметил он.
– Многие часы.
– Тебя учили Луиза и Харрисон?
– Они наняли… опытных наставников, если можно их так назвать.
– Я бы назвал их ворами.
– Они ими и были. И очень ловкими.
Норту просто не верилось, что он участвует в подобном разговоре, и с удивлением обнаружил, что то и дело качает головой.
– Думаю, барон с баронессой не всегда присутствовали там, где случались кражи.
– Верно. Примерно треть краж происходила без их участия.
– Я покажу тебе мои записи, где указаны даты событий, когда были похищены документы. Кто из них мог быть вором? Баттенберн или его жена?
– Даже не знаю. Вполне возможно, что они прибегли к услугам кого-то еще.
Норт поразмыслил над подобной возможностью, но счел ее маловероятной. Природа похищенных документов была такова, что от вора требовались большая осведомленность и разборчивость, чтобы взять именно то, что нужно. Подобные вещи обычно не передоверяют третьим лицам.
– Нам придется вернуться в Лондон, – осторожно проговорил он, наблюдая за ней.
– Знаю, – с сожалением отозвалась Элизабет. – Я буду скучать по твоему деду. Надеюсь, мы скоро снова его навестим.
Норт улыбнулся:
– Не знаю, кто из вас больше очарован. Он просто в восторге от тебя.
Элизабет встала, подошла к постели и протянула руки Норту. Когда он взял их, она заставила его встать на ноги. Потом, привстав на цыпочки, она обняла его за шею.
– Мне он тоже очень нравится, – прошептала она, почти касаясь его губ. – Но тебя я люблю. Никто не будет любить тебя так, как я.
Норт вспомнил, как однажды сказал ей те же слова. Элизабет смотрела на него, запрокинув голову. Судя по нежности, светившейся в ее взгляде, она думала о том же.
– Ах, Элизабет, – прошептал он.
Их губы слились в долгом поцелуе, а когда он закончился, они не разомкнули объятий.
– Не знаю, найдется ли подходящий момент, чтобы сказать то, что я хочу, – промолвил он. – Так что пусть это будет сейчас, когда ты так ко мне снисходительна, – И прежде чем она успела вставить хоть слово, быстро закончил свою мысль: – Было время, когда я думал, что твоим любовником мог быть полковник.
Элизабет откинула назад голову и уставилась на него с разинутым ртом.
– Ты это серьезно?
– Ну да. – Поскольку она продолжала с изумлением взирать на него, Норт счел нужным объяснить: – Ты сама говорила, что любишь его. Он всего лишь кузен твоей матери, да и разница в возрасте у вас не так уж велика. К тому же он считался довольно красивым мужчиной…
– Он и сейчас красивый, – возразила Элизабет.
Норт неохотно согласился:
– Складывалось впечатление, что ты его избегаешь. Сна чала не хотела видеть его на нашей свадьбе, а потом…
Элизабет прижала палец к его губам, призывая к молчанию.
– Он для меня как дядя. И так было всегда. Когда Луиза и Харрисон втянули меня в свои дела, я стала писать ему реже. Если бы они узнали, как много значит для меня полковник, то постарались бы скомпрометировать и его тоже. Впрочем, они пытались это сделать, несмотря на все мои усилия его защитить. Скорее всего именно они стоят за появлением полковника на нашей свадьбе. Может, Саут и написал приглашение, но идея наверняка принадлежала барону или баронессе. – Она положила руку на его плечо. – Но это не единственная причина, по которой я не хотела с ним встречаться. Мне тяжело видеть его больным. Ты не представляешь, насколько он похож на мою мать! Находиться в его обществе очень приятно, но в то же время больно смотреть на его страдания.
Элизабет, помолчав, улыбнулась:
– Хорошо, что ты сказал мне об этом. В будущем я собираюсь чаще видеться с ним, и не хотелось бы, чтобы ты заблуждался насчет его места в моей жизни. – Она взяла его руку и прижала к своему сердцу. – Отец Адама умер, Норт. В январе исполнится пять лет, с тех пор как это случилось. Он погиб во время сражения в Новом Орлеане. Совершенно бессмысленного сражения. Война с Соединенными Штатами уже закончилась, просто сведения об этом еще не дошли до Англии.
– Мне очень жаль, Элизабет, – произнес Норт искренне. – Как ты узнала об этом?
– От баронессы. В своем простодушном признании я не утаила ничего… даже его имени. Луиза навела справки, и ей удалось выяснить, что с ним стало. Сделала она это, разумеется, не по доброте душевной. Если бы он не погиб, они нашли бы способ использовать и его в своих целях. – Глаза Элизабет потемнели. – Я ненавижу ее, Норт! Ненавижу их обоих за то, что они со мной сделали. Мне невыносимо сознавать, что я не смогла отказать им, что я оказалось неспособной дать им отпор. – Ее голос понизился до шепота, но оставался напряженным и четким. – Иногда мне кажется, что я могла бы их убить.
Норт крепче прижал ее к себе, и не только для того, чтобы утешить. Он не хотел, чтобы она поняла, что он одержим той же мыслью.
– Итак, ты вернулась. – Луиза смерила Элизабет изучающим взглядом. Она умудрилась посмотреть на нее сверху вниз, хотя Элизабет стояла, а баронесса сидела, небрежно откинувшись в шезлонге. – Раздвинь шторы, дорогая, – томно попросила она. – Здесь довольно мрачно, правда? Боюсь, сегодня погода уже не улучшится.
Молча Элизабет пересекла гостиную, раздвинула темно-зеленые бархатные шторы и закрепила их шнурами. За окном висел густой туман, превращавший дома на противоположной стороне площади в смутные силуэты. Прямо под окном она увидела своего кучера, который спрыгнул с облучка кареты и занялся лошадьми. Повернувшись к баронессе, Элизабет не слишком удивилась, обнаружив, что та все еще пристально наблюдает за ней.
Леди Баттенберн опустила глаза и принялась лениво разглаживать складки на юбке.
– Признаться, меня удивило, что ты прибыла в столь ранний час. Не терпелось меня увидеть?
– Я думала, это тебе не терпится, – отозвалась Элизабет ровным тоном. – Мой муж сказал, что ты приезжала на Меррифилд-сквер и расспрашивала обо мне.
– Да, и осталась крайне недовольна этим визитом. Нортхэм пытался меня уверить, будто ты отправилась в Роузмонт. Я заявила ему, что у меня есть причины думать иначе, чем весьма его разозлила.
Элизабет слегка приподняла брови, но ничего не сказала. Баронесса подняла свою чашку с чаем.
– Я бы не советовала тебе, Элизабет, выкидывать подобные фокусы. Твой муж был очень расстроен. Признаться, он выглядел ужасно. Я даже сказала потом Харрисону, что Нортхэм, кажется, не знает, где ты находишься, и это объясняет его грубость.
Элизабет не могла представить себе, чтобы Норт повел себя грубо. Если подобный отзыв о чем и говорил, так скорее о состоянии самой баронессы, когда она заявилась к нему с визитом.
– Ну теперь-то я здесь, – проговорила она.
– И очень довольна собой, как я вижу. Мне это не нравится, Элизабет. Давай кое-что проясним. Ты убежала от своего мужа или от меня?
Элизабет ожидала этого вопроса. Тем не менее она изобразила удивление и произнесла слова, которые репетировала на пути в лондонскую резиденцию Баттенбернов:
– От вас обоих, Луиза. Но я ни от кого не убегала. Мне требовалось время для размышлений, а в Лондоне это сделать невозможно. Нортхэм, кстати, прекрасно знал, где я. Пола гаю, он скрыл это от тебя из уважения к моему желанию по быть одной.
– И где же ты была? – подозрительно спросила баронесса.
– В Стоунвикеме, навещала лорда Уорта, деда Нортхэма.
Луиза ничуть не смягчилась.
– Ты поступила очень дурно, не предупредив меня. – Ее округлый подбородок обиженно вздернулся. – О чем это тебе понадобилось размышлять? Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя появились сомнения в необходимости сохранить нашу договоренность?
Элизабет села в кресло в стиле королевы Анны, стоявшее неподалеку от шезлонга баронессы.
– У меня всегда были сомнения на этот счет, и тебе это прекрасно известно. А теперь у меня появились сомнения относительно моего брака. – Она подняла руку, останавливая возражения Луизы. – Не беспокойся, я не собираюсь полностью отказываться от прежней жизни, хотя подобная мысль
