охватила ее, когда его щетина коснулась нежной кожи между ее ногами. Когда она дернулась в ответ, он нежно сжал в ладонях ее бедра.
— Лежи смирно. Дай мне попробовать твой мед. Она затаила дыхание и не двигалась, пока он ласкал ее.
Он нащупал губами средоточие ее желания, дрожащий пульсирующий бутон, и лизнул его языком, почувствовав скользкую влажность. Ее упругое тело сочилось желанием. Один толчок, и она будет извиваться под ним, готовая взорваться. Но он хотел показать ей другую сторону ее страстной природы, хотел снять все барьеры стыдливости и сдержанности.
Не обращая внимания на протестующее восклицание, он раскрыл ее, раздвинув ее губы пальцами.
— Ты как цветок, Сабрина, нежный и необычайно сладкий.
Все тело ее содрогнулось от предвкушения ласки, когда его губы сомкнулись вокруг нее. Он целовал ее бережно, словно потягивал нектар. Она стонала от наслаждения, вцепившись ему в плечи, но он продолжал дразнить ее, испытывать ее, ласкать нежные складки ее плоти, снова нашел восставший бутон ее желания. Она почувствовала, как его язык входит в нее, и взорвалась.
— О Боже, нет! — стонала она дрожа.
— Да, — настаивал Найл. — Я хочу, чтобы ты извивалась, чтобы твое дыхание стало быстрым и жарким. Чтобы ты обезумела от страсти и от моих ласк.
Ей некуда было скрыться от этой сладкой пытки, да и не хотелось никуда бежать. Каждое движение его языка приближало ее к небесам. Он продолжал пить ее нектар, и когда его язык снова вошел внутрь ее, она хрипло застонала.
— Вот оно! — торжествующе произнес, он. — Я хочу слышать каждый твой вздох, каждый стон…
Она изгибалась, извивалась, подставляя себя его губам. Рыдания душили ее. Сабрина мотала головой, разрываясь от невыносимого наслаждения.
— Я больше не могу…
— Можешь!..
Она изогнулась, подставляя себя ему, и задрожала.
— Дрожи для меня, моя сладкая. Стони для меня. Подари мне твою страсть.
Ослепляющая волна наслаждения сомкнулась над ней, качая ее в своих глубинах. Ничего не осталось, кроме утоленного голода желания.
Она лежала, все еще учащенно дыша, прислушиваясь к тому, как затихает дрожь. Найл приподнялся и стал ласкать губами ее соски. Она снова ощутила возбуждение.
Он не скоро поднял голову. На лице его было написано напряжение.
— Ты все еще разочарована, женщина? — спросил он. Вовсе нет, подумала Сабрина. Все было великолепно. И все же Найл не дал ей ни капли себя, своей души, своих чувств.
— Все было… как полагается, — хрипло пробормотала она.
Он торжествующе рассмеялся, приняв ее колебание за очередную ложь. Нагнувшись, он прошептал:
— Поцелуй меня, моя сладкая, — и овладел ее губами.
Он целовал ее так, как должен целовать любовник: нежно, но властно. Он заставил ее забыть о сердечной тоске. И когда устроился у нее между ног, она очень явственно ощущала, насколько он тверд и велик. Он продолжал целовать ее, когда входил в нее осторожно и бережно, помня о том, сколь новыми были для нее эти плотские утехи.
Сабрина вскрикнула от удовольствия, когда он заполнил ее собой. Она хотела этого мужчину. Ничего не существовало, кроме бешено бьющегося сердца, его магических ласк, кроме его твердости в ней.
Она обхватила бедрами его бедра. Охваченная желанием, слышала его хриплый шепот. И когда он ускорил ритм, она ощутила, как нарастает в ней напряжение, требующее разрядки.
Она пришла к финишу, он не мог больше сдерживаться и потерял контроль над собой. С хриплым стоном он замер, прогнулся и вонзился в нее, выплеснув в нее свое семя. Стиснув зубы и зажмурившись, он дрожал, с восторгом ощущая, как на него накатывают волны наслаждения, сменяя друг друга.
Тяжело дыша, он опустился на Сабрину, едва помня о том, что должен придерживать на весу свое тело, чтобы ее не раздавить. Потом они лежали вместе, и дыхание его было как теплый туман на ее щеке. Он медленно поглаживал ладонью ее обнаженное плечо.
— Я не стал бы называть это разочарованием, — пробормотал он с тихим смешком.
Сабрина, счастливо вздохнув, ответила ему хрипловатым шепотом:
— Признаться, я удивлена. Я думала, не так-то просто возбудить мужчину с таким сексуальным опытом.
— Но тебе это удалось на славу. Она произнесла что-то невнятное.
— Ты только представь, насколько такая реакция женщины возбуждает мужчину. — Не дождавшись ответа, он приоткрыл глаза. — Когда ты полностью отдаешься страсти, то становишься настоящей женщиной.
— Это было неприлично.
— Возможно, но я предпочитаю распутную тигрицу в своей постели благовоспитанной мышке.
Сабрине тоже больше нравилась беззаботная, неблагоразумная и даже греховная женщина, какой она была с ним, чем фригидная старая дева. В его объятиях она ощущала себя женщиной, желанной и страстной.
Она закрыла глаза, и он сжал ее плечо. Он никогда не испытывал потребности доказать свою состоятельность женщине. Видимо, потому, что не так часто испытывал то, что испытал несколько мгновений назад — желание такого накала и полное удовлетворение. Сабрина отличалась от его многочисленных любовниц, и дело было не в одной лишь новизне или ее невинности. Дело было в ее искренности. В интенсивности ее желания, необузданного и пламенного. И еще в ее беззащитности.
Найл почувствовал, как что-то сжалось в груди, когда она окинула быстрым взглядом его лицо, — таким ранимым и неуверенным был ее взгляд.
Он нежно прижался губами к ее виску.
— Пройдет время, моя сладкая, и твое желание будет для тебя вполне естественным. Впрочем, как и мое. Я хочу тебя, моя чудная Сабрина. Хочу видеть твои волосы, рас сыпанные по моей подушке. Я хочу видеть, как розовеет твое лицо, как его покрывает испарина, когда ты отдаешься мне и твой взгляд полон желания. И я хочу наслаждаться тобой так, как может наслаждаться мужчина женщиной.
Сабрина уткнулась лицом в его плечо. Ей хотелось плакать от полноты чувств, от нежности, которую она испытывала к нему. Но он об этом никогда не узнает. У нее мелькнула мысль, что не любить его будет очень и очень трудно. Впрочем, теперь поздно думать об этом.
Глава 10
Сабрина проснулась и обнаружила, что она одна. Ей смутно припомнилось, что Найл нежно поцеловал ее на рассвете, сказав, что должен оставить ее, потому что у него дела. Она еще немного понежилась в постели, поглощенная воспоминаниями о прошедшей ночи.
Зарывшись лицом в подушку, она вдыхала запах Найла.
Потрогала грудь, вспоминая, как длинные пальцы Найла касались ее, лаская отвердевший сосок, и едва не застонала от желания. Сабрина закрыла глаза. Перед мысленным взором проплывали картины вчерашней ночи. Найл любит ее.
Его чувственность поразила Сабрину. Она была готова к бесстрастному, даже болезненному акту, но он отнесся к ней с бесконечной чуткостью. Он обращался с ней так, будто она и вправду была желанной. На несколько кратких мгновений он заставил ее поверить в это.
Сабрина поднялась с постели, распахнула шторы и, затаив дыхание, выглянула в окно. От вида, открывшегося ей, голова закружилась — таким прекрасным был пейзаж: замок, тонувший в золотистой дымке, изумрудные склоны холмов.
Эта красота вдохнула в нее веру и оптимизм. Эта земля была теперь ее домом, и уже в этом была своя прелесть. Новая жизнь ждала ее за порогом. Теперь она была женой вождя — хозяйкой его клана. Сабрина как зачарованная смотрела вдаль. Потом наконец принялась за обычный утренний туалет.
Она уже почти завершила его, когда в дверь тихонько постучали. В комнату, потупив глаза, вошла Джен — та самая служанка, которую она застала с Найлом всего неделю назад.
— Прошу прощения, госпожа, — присев в реверансе, сообщила горничная, — господин Камерон хочет с вами попрощаться.
Сабрина просияла:
— Спасибо! Передайте ему, что я сейчас спущусь.
— Знаете, миледи, может, вы захотите узнать… в тот день, что вы к нам приехали, между хозяином и мной ничего не было. Я просто должна была обработать ему рану.
— Его рану?
— Ну да. На бедре. Он получил травму, ремонтируя дамбу.
Сабрина нахмурилась, ей вспомнился безобразный шрам, уродующий бронзовое тело Найла.
— Он никогда не укладывал меня с собой и даже не целовал ни разу, — настойчиво повторила Джен. — Никогда, клянусь! Не то чтобы я была против, но только хозяин ни когда не заводит шашни с прислугой. Никогда! Любого спросите. Мы тут в безопасности, как новорожденные детки в колыбельке. Но раз вы здесь теперь хозяйка, я подумала, что не надо вам вставать с левой ноги, не надо, чтобы вы с самого начала думали… ну, в общем, не было у нас ничего, и все тут.
Ее признание звучало совершенно искренне и не было похоже на попытку умаслить ревнивую хозяйку.
Почувствовав облегчение при мысли о том, что Найл не совращал служанок, Сабрина заставила себя улыбнуться:
— Вы сильно облегчили мне жизнь, Джен. Давайте забудем о том случае.
Джен еще раз сделала реверанс и спешно ретировалась. По крайней мере не придется опасаться, что Найл станет изменять ей со служанками в собственном доме, но почему он сам ей об этом не рассказал, заставив усомниться в нем?..
Отчим вместе с верным псом Рэбом поджидал ее внизу, в главном зале. Пес, которого не допустили на свадебное пиршество, громким заливистым лаем приветствовал хозяйку.
Сабрина принялась успокаивать пса, гладить и обнимать, когда неожиданно заметила, что Чарлз Камерон внимательно наблюдает за ней. Щеки ее порозовели от смущения, и она обвила его шею руками.
Когда Сабрина отступила на шаг, Чарлз
