немного, и жизнь в доме стала размеренной. Когда Элли затеяла основательную уборку, Кейн понял, что может больше не волноваться за нее – она окончательно ощутила себя хозяйкой.
Адам Клейхилл, этот эгоист и полновластный хозяин северо-западного Колорадо, оказался в полной зависимости от презиравшей его от всего сердца жены.
Глава 22
Кейна грызли сомнения. Он хотел бы, чтобы Ванесса осталась с тетей, а он бы отправился выслеживать Праймера Тэсса. Он дал описание полукровки всем работникам ранчо Клейхилла, и один из ковбоев сказал ему, что видел похожего парня в черной куртке, который стоял на скале и рассматривал их ранчо. Ковбой направился в его сторону, но всадник мгновенно скрылся из виду в ближайшей рощице. Кейн сделал вывод, что Праймер Тэсс выследил их и ждет теперь их отъезда с ранчо.
Он, однако, был уверен, что Ванесса устроит форменный скандал, если он попросит ее остаться. Этот огромный дом был ей не по душе. Ей не нравилось, что здесь постоянно толчется уйма чужих людей. Это ее раздражало. Но больше всего ей не нравилось то, что она жила словно узница, которой ни под каким видом не позволялось покидать ранчо. Последними ее словами, перед тем как она уснула, были: «Когда мы отсюда уедем? Я так соскучилась по дому!»
В тусклом лунном свете, падавшем в окно, Кейн поглядел на спящую в его объятиях женщину. Словно почувствовав его взгляд, она что-то пробормотала и покрепче прижалась к нему. Да он и так знал, как она выглядит. Каждая ее черточка навеки запечатлелась в его сердце, каждая соблазнительная линия. Пламенный ореол волос вокруг гордой головы, восхитительное тело, такое грациозное и всегда желанное… Он молился, чтобы ей никогда не довелось увидеть его предсмертный лик, когда болезнь выест его до кожи и костей, и ужаснулся.
Она не останется в одиночестве, когда он исчезнет. Но, кроме Тэсса, могут появиться и другие помешанные, которым захочется завладеть ею. Эта мысль заставила его похолодеть. Он должен хорошенько подумать. Ему надо проветриться и на свежую голову поразмышлять, как лучше всего действовать.
Проснулся Кейн на рассвете. Он лежал не шевелясь, прислушиваясь к доносящимся звукам. Стая уток пролетела над ранчо, направляясь на юг. Он мысленно представил себе, как они тянут длинные шеи, следуя за вожаком, уверенно направляющимся к лугу, где все сделают передышку и подкормятся. За окном какая-то птаха вспорхнула на ветку близстоящего дерева, весело зачиг. рикала и снова взлетела, с шумом замахав крыльями. С другого конца долины, из густой и темной чащи раздался: жалобный крик козодоя.
Картины и звуки, говорившие о смене времени года, наполовину позабытые, , вдруг припомнились и приобрели особое значение. Ожидание смерти заставило Кейна многое, переоценить и переосмыслить в своей жизни, которая казалась теперь бесценным сокровищем. И он чувствовал, что сегодня многое может для него решиться: либо он, либо Праймер Тэсс расстанется с такой драгоценной штукой, как жизнь.
Он чуть отодвинулся, так что теперь лишь слегка касался теплого тела, уютно свернувшегося возле него клубочком. Эта женщина вся была как луна и солнце, весеннее тепло и глоток прохладной воды в жаркий летний день. Она олицетворяла все доброе и прекрасное, что когда-либо встречалось ему. Он поцеловал ее в губы. Она любила просыпаться от его поцелуев.
– Открой глаза, любимая, я хочу полюбоваться ими.
Медные пряди раскинулись по мраморно-белым плечам, розовые губы приоткрылись, а сонные голубые глаза улыбнулись ему.
– Ммм. Она выгнулась ему навстречу, и нежные пальцы, лаская и поглаживая, задвигались по его телу.
А он тем временем осыпал ее дождем поцелуев.
– Ты очень вкусная по утрам, любимая.
– И ты хотел бы меня?
– А-ах… – Словно стон вырвалось из его груди. – Я только и жажду дорваться до тебя!
– И что же тебе мешает? – Ванесса обняла его за шею и притянула к себе. – Поторопись!
– А-ах… – снова вырвалось у него. – Чудеснее этого просто не бывает.
– Мне это занятие тоже нравится.
– Поцелуй меня, моя сладкая.
И она исполнила его просьбу сначала с нежностью, затем со все возраставшей страстью.
– Спокойнее, дорогая, не так яростно! – охнул он. …И вот наконец их расслабленные тела уже лежали друг у друга в объятиях.
– Как же я люблю тебя, моя рыжая пичужка!
– А я – тебя, мой повелитель.
Так они и нежились в блаженной тишине. И вдруг, словно река прорвала плотину, раздался отчаянный крик Ванессы:
– Не уходи, дорогой! Я так люблю тебя! Пожалуйста! Не поступай со мной так! Я этого просто не переживу! Скажи мне, сколько нам еще осталось? Ты сам-то знаешь? У меня, стоит подумать об этом, сердце наливается свинцом и может остановиться в любую секунду.
Она стучала кулачком по его груди, и горькие слова срывались с ее губ. Слезы потоком лились из прекрасных и печальных глаз.
– Радость моя, прошу, поверь мне. Тебе на самом деле вовсе не нужно знать этого. Если бы я был уверен, что тебе от этого станет легче, я бы немедленно рассказал тебе. Ш-ш-ш, не плачь, родная. Может быть, нам повезет и мы пробудем вместе еще недели… или даже месяцы. Только не печалься, выбрось горькие мысли из головы. Ты же обещала, помнишь?
– Помню. Но ведь я тогда не представляла, как это будет невыносимо.
– Но нам уже досталось столько счастья! Если бы я не признался тебе, не было бы и этого.
– Я все не могу избавиться от мысли, что кто-то, кроме этого Богом проклятого Тэсса, затаился и хочет лишить тебя жизни. Или что тебя разыскивают, чтобы посадить в тюрьму. Я бы пережила и это, лишь бы знать, что ты жив. Но если тебя убьют…
– Я понимаю, что прошу слишком многого, любимая. Но перестань изводить себя мыслями о будущем. Люби меня сейчас. Мне так нужна твоя любовь!
Он резко прижал ее к себе, но в его поцелуе уже не было столько нежности! Сердце ее по-прежнему ныло от тревоги, но пока он рядом с ней, всегда есть надежда. Она обняла его так бережно, словно он был миражем, который в любую минуту может развеяться.
– Кейн…
– Ш-ш-ш… Не думай ни о чем. Я хочу любить тебя, обнимать и целовать.
Восхитительная истома любви наполнила все ее существо, сделав ее сильнее.
– Я назову нашего сына Кейном де Болтом, – прошептала она. – И мы зачнем его именно сейчас!
– О Боже! – хрипло выдохнул он и содрогнулся в блаженном освобождении. Они лежали рядом, и каждый слышал, как бьется сердце другого.
– Тебя сотворили на небе, любимая, специально для меня.
Она ласково коснулась его груди.
– Угу, и я спустилась оттуда поближе к твоему сердцу.
– Мне почему-то так и кажется.
Тут из кухни послышались звуки, знаменующие начало нового дня. Они не спеша встали, оделись, умылись и спустились вниз.
Кейн завтракал молча. Он ел до смешного мало, не выпускал руки Ванессы и не сводил внимательного взгляда с ее лица. Когда Элли позвала Ванессу помочь, он вышел в холл, встретил там Мэри Бэн и велел ей передать Ванессе, если она спросит, что он работает в загоне для лошадей. Ванесса наблюдала, как Элли месит тесто для хлеба. – Вы прирожденный повар, тетя Элли. Но теперь-то, когда у вас под началом этот огромный дом и имение, вы – уже, наверное, забросили мысли об открытии булочной-кондитерской?
– С чего бы это? Я люблю печь и готовить. Да и нет абсолютно никакой гарантии, что мы останемся здесь. Зато я совершенно уверена, Ванесса, что если мне придется зарабатывать себе на пропитание выпеканием хлеба и булок, то я преуспею. – Элли улыбнулась. – А пока постараюсь порадовать хорошей выпечкой всех этих мужчин.
– Но у них же есть своя повариха, тетя.
– Да знаю я, но ты видела хлеб, который она испекла им вчера? Ф-фу! Плоский и твердый, как камень!
Ванесса обняла тетю.
– Вы и здесь сразу завели свои порядки и заставили всех слушаться!
– Да ладно тебе, подлиза! Ступай-ка и не отвлекай меня от дела. А насчет этого… Иногда приходит время, когда женщина просто обязана постоять за себя. Вот я и нагнала на них страху!
– Кейн велел передать тебе, что он в загоне, – сказала зашедшая на кухню Мэри Бэн. – А что мне делать теперь, миссис Хила… Ой, мама!
– Вот это ужелучше, доченька. Вон там кастрюля с бобами, которые надо вышелушить из стручков, или, если хочешь, займись взбиванием масла. Что тебе больше нравится, то и делай.
– Я могу заняться бобами, Мэри Бэн, если ты предпочитаешь взбивать масло, – предложила свою помощь Ванесса.
Все утро Ванесса была занята, переделав уйму необходимых дел на кухне. Время словно замерло и тянулось медленно-медленно. Кейн почему-то все не приходил. Она спросила Генри, не видел ли тот его. Брат честно ответил, что не видел, но тут же добавил, что и не мог видеть, так как наблюдал за работой кузнеца в конюшне. Ванесса никак не могла решить, идти или не идти к загонам, но тут вспомнила, что обещала не выходить из дома. Она начала волноваться, как всегда, когда Кейна не оказывалось поблизости, и рискнула выйти на веранду, чтобы взглянуть в сторону сараев. У привязи выстроилась цепочка лошадей, но Рыжего Великана среди них не было. Не было его и среди прочих лошадей у тента, где ковбои собрались выпить по чашечке горячего кофе и обсудить дела.
Тревожное чувство, с утра не дававшее ей покоя и мешавшее сосредоточиться на работе, разрасталось в груди, словно снежный ком. Вскоре оно окутало ее, словно темной шалью. Это будет необычный день! Она даже не осмеливалась думать, что именно этого дня с таким страхом и покорностью ожидал Кейн. В минуту слабости она однажды попросила его не говорить, если настанет его время исчезнуть. Господи, зачем она только сказала ему это?
