удавалось скрыть дрожь.
— Ну уж нет. — Он уперся рукой в дверь. — Что вы со мной делаете?
Она с трудом сглотнула, взгляд ее скользнул по вздутым мускулам его руки, скульптурным мышцам плеча. Она отступила на шаг.
— Игра? — Голос его звучал пугающе тихо, в нем была угроза. — Я наконец позволил себе расположиться к вам, а вы решили, что со мной можно играть?
— Я могу поступать как мне угодно, — сухо сказала она. Все внутри у нее умирало, но она уже не могла отступить, даже если бы и захотела. — Мое тело вам не принадлежит.
— А-а-а, понятно, — прошипел он. — Вы хотите выжать из меня побольше денег, да? Вот оно что! Маленькая жадная шлюха!
Со сдавленным криком она изо всех сил ударила его по лицу.
Он поднес руку к щеке и гневно взглянул на нее.
Она дрожала, потрясенная и испуганная тем, что ударила его, но все уже было испорчено. Все кончено.
— Я никогда не стану платить за то, чего нельзя купить! — прогремел он. — Я никогда не дойду до этого.
И с этими словами он вышел, захлопнув дверь перед ее носом.
Глава 14
Настало душистое золотое утро, но оно не смогло рассеять негодование, боль и унижение Хоука. Ему следовало бы проснуться в постели своей любовницы, но еще не было семи, а он уже был одет в изысканный коричневый фрак для верховой езды, кожаные бриджи и высокие черные сапоги с широкими голенищами.
Из его прически не выбивался ни единый волосок, галстук был туго повязан. Он спустился вниз, двигаясь с холодной, механической точностью.. Приказав оседлать своего жеребца, он отправился в Грин- парк, пустив лошадь мелким галопом.
«Поделом тебе, Хоуксклиф, — твердил ему самодовольный внутренний голос. — Я тебя предупреждал, но тебе захотелось обладать ею, верно? Клюнул на куртизанку».
Разве он не понимал с самого начала, что для нее главное — деньги? Она постоянно возилась с финансовыми договорами, ценными бумагами, изучала сообщения с биржи. Каким же он был идиотом, если находил это свойство очаровательным, свидетельствующим о ее остром уме! Он слишком гордился ее умом, чтобы понять скрытую за этим жадность. Глупо!
Ему не верилось, что она дала ему пощечину, хотя, пожалуй, она имела на это право. Не стоило ему так низко опускаться — называть ее шлюхой, но он погрузился в ее сладостное тело так глубоко, до высшей точки оставалось совсем немного, когда неожиданно его выгнали, оттолкнули, словно эти ласки вызвали у нее отвращение. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким оплеванным и отвергнутым, с горечью подумал Хоук и, приподнявшись на стременах, пригнулся к шее лошади и помчался в облаках пыли по извилистому Рингу.
Возможно, их разрыв и к лучшему. Она куртизанка. Будь он умнее, он порадовался бы возможности отдалиться от нее до того, как влюбится по уши. Сейчас ему больно, это верно, но со временем будет спокойнее — когда она уйдет из его жизни. Прошлой ночью она ясно дала понять, что не разделяет его чувств.
Заметив, что лошадь устала, он перешел на рысь. При виде усыпанной гравием дорожки рядом с Лонг- Уотер, где они гуляли в первый день знакомства, он загрустил. Если он ей не нужен, он найдет себе другую. Он чувствовал, что она не все рассказала ему о своем прошлом. И как он мог ей помочь, если она ему не доверяет? Ну и пусть хранит свои тайны при себе!
Ясно одно: настало время встретиться с Долфом Брекинриджем и довести это дело до быстрого конца. Чем скорее мисс Надменная и Могущественная Гамильтон уйдет из его дома и его жизни, тем лучше.
Почему-то при мысли об этом настроение его еще больше испортилось.
Он вернулся в Найт-Хаус, громко похлопал своего верного коня по блестящей шее и вошел в дом, на ходу стягивая перчатки. Он проголодался, но когда он вошел в Утреннюю столовую, там не оказалось ни омлета, ни тостов, ни сока, ни даже чашки чаю. Прислуга исчезла.
Удивленный, он пошел на поиски, добрался до самой кухни, но нигде не было ни признака жизни. Наконец он толкнул заднюю дверь и обнаружил двух сорванцов Белинды, играющих с собаками на мощеной площадке.
Собаки бросились к нему, но он отогнал их, раздраженный их прыжками, виляющими хвостами и жизнерадостностью.
При его появлении мальчуганы выпрямились и застыли, словно деревянные солдатики.
— Где все? — спросил Хоук.
Они переглянулись, потом посмотрели на него, округлив глаза.
— Я жду.
— Катаются на лодке, — выпалил младший. Хоук недоуменно заморгал.
— Не понял?
Они шепотом посовещались между собой.
— Где кухарка? Где завтрак?
— Кухарка с помощницей пошли кататься на лодке, сэр.
— Но… как это может быть?
— Мисс Бел дала им выходной.
— Ах вот как! Ха! — Он сердито хохотнул.
Одна из собак заскулила и припала к земле. Младший мальчуган спрятался за старшего.
Хоук что-то проворчал, повернулся и пошел в дом. Если мисс Бел считает возможным отпускать слуг на целый день, тогда мисс Бел может оторвать свой прекрасный зад от постели и приготовить ему завтрак. Не обращая внимания на детей, которые крались за ним и подсматривали, он поднялся и, пройдя по коридору, принялся барабанить в ее дверь.
— Вставайте, ленивица! — крикнул он. — Мисс Гамильтон! Я требую, чтобы вы открыли дверь! Нечего притворяться, будто вы не слышите! — язвительно проговорил он в дверную щель.
— Хозяин, ее там нет.
Он резко повернулся и увидел, что ребята стоят неподалеку. Младший сосал большой палец. Хоук хмуро посмотрел на него.
— По-моему, ты уже вышел из этого возраста. А где мисс Гамильтон?
— Ушла.
— Что значит «ушла»?
Его охватил страх. Он нажал на ручку, и дверь отворилась. Он вошел в ее спальню и увидел, что мальчуган сказал правду. Он заглянул в туалетную и выглянул в окно, словно она могла спрятаться за занавесками.
Потом повернулся к детям:
— Куда она пошла?
— Да в церковь.
— Самое время! — возмутился он, но его охватила такая радость, что подогнулись колени.
Нахмурившись, он оглядел детей.
— А вам она приготовила завтрак? Они покачали головами.
Хоук поджал губы. В хорошем же она состоянии, если забыла о своих пострелятах! Он тяжело вздохнул и подошел к ним.
— Ну ладно, пошли. Мы, мужчины, сами все сообразим. Неужели это так уж трудно?
Решительно направившись в кухню, герцог Хоуксклиф снял утренний фрак, закатал рукава рубашки и успешно сжег полдюжины яиц, в то время как его сообщники испуганно смотрели на него.
— Кухарка сперва кладет на сковороду масло, — сказал Томми, после того как внимательно осмотрел черные угольки, в которые превратились их омлеты.
Хоук отшвырнул лопаточку.
— Мог бы и раньше сказать.
