затвердел.
– Но я пробудил твои желания.
Он продолжал свои ласки, и Анна судорожно вздохнула.
– Ты занимался любовью с другими женщинами и не женился ни на одной из них.
– Эти женщины не были девственницами, – сказал он, переключив свое внимание на вторую грудь. – Они с самого начала знали, что я не дам им ничего, кроме плотского удовольствия.
– Я тоже это знала. – Перехватив его руку, она посмотрела на него из-под рыжевато-коричневых ресниц. – Ты ничего мне не должен, Джошуа. Радуйся: я отпускаю тебя на свободу.
На свободу? Да, он нуждался в свободе, потому что хотел сохранить здравый рассудок и оградить Анну от той тьмы, в которой томилась его душа. Она заслуживала любви, но его израненное сердце уже не могло любить. Джошуа надеялся, что, вернувшись домой, найдет утешение в одинокой жизни, в простом физическом труде и в нормальном, обыденном существовании.
Однако такая перспектива не слишком его прельщала, пока он лежал в объятиях Анны. И вообще он никак не мог взять в толк, почему после всего того, что между ними произошло, она отказывается стать его женой…
Пронзенный внезапной догадкой, Кеньон убрал руку с ее груди.
– Я понял. Ты пытаешься мне помочь. Ты жертвуешь собой, потому что думаешь, что я хочу быть свободным.
Девушка покачала головой:
– Как раз наоборот. Ты сам посоветовал мне сделать что-нибудь для себя. Вот я и сделала.
Взяв его руку, она опять положила ее себе на грудь. Его пальцы послушно обхватили податливую плоть, и по всему телу Джошуа прокатилась жаркая волна желания. Черт возьми! Каждый раз, когда ему казалось, что он ее понимает, она совершала что-нибудь непредсказуемое. Он чувствовал, как часто бьется ее сердце под его ладонью, и этот стук отзывался пульсацией в его чреслах. Прошло совсем мало времени, а он опять ее хотел, хоть это противоречило законам природы. Впрочем, почему бы не овладеть ею еще раз? Ведь он уже лишил ее девственности.
Повернув Анну на спину, Джошуа погрузил в нее свой трепещущий жезл. Она положила руки ему на грудь, как будто хотела остановить. Глаза ее на мгновение округлились, потом наполнились сладкой истомой.
– Мы займемся этим еще раз? – прошептала она.
Он вышел из нее, потом опять вошел – на этот раз очень медленно. Она одобрительно застонала.
– Если ты меня хочешь.
Анна обняла его за плечи.
– Да, хочу. Но… у тебя, наверное, болит голова.
– Не так сильно, как другая часть тела.
Еще один толчок. Она подалась вверх, чтобы принять его в себя. Но он хотел большего. Перекатившись на спину, Кеньон увлек ее за собой. Их тела разъединились, но он знал, что предвкушение только усилит удовольствие. Анна оседлала его бедра, удивленно и немного испуганно вскинув брови.
– Это что… обычная поза?
Он погладил ее крепкие ягодицы.
– Забудь все обычаи и условности.
Она задумчиво посмотрела на Джошуа, потом разжала губы и тихо произнесла:
– Я никогда не видела голого мужчину, если не считать малыша в пеленках. Мне бы хотелось взглянуть на тебя, если ты не возражаешь.
– Не возражаю.
Опершись руками о его бедра, она подалась назад и принялась с откровенным восхищением разглядывать его мужское достоинство.
– Какой большой! Кто бы мог подумать, что он в меня поместится?
– Я нисколько в этом не сомневался.
– А можно… я его потрогаю?
– Если хочешь, – прохрипел Кеньон.
Анна сомкнула пальцы на горячей плоти и принялась осторожно поглаживать упругое древко желания. Эти наивные ласки распалили Джошуа до крайности, но он пока сдерживался.
– Я даже не представляла, что эта часть твоего тела может доставить мне столько удовольствия, – прошептала Анна.
Ее рука двинулась ниже и обхватила мягкие чувствительные яички. Он закрыл глаза и резко вдохнул, потом со стоном выдохнул.
Она убрала руку.
– Тебе больно?
Кеньон вернул руку Анны на прежнее место.
– Это очень приятная боль.
