— Благодарю вас.
Маркиз склонил голову.
— Я зашел к вам, чтобы проводить в столовую, но вы, похоже, прекрасно ориентируетесь сами.
— В Лондоне дома очень похожи друг на друга. — Она лукавила, но поскольку в его присутствии язык отказывался служить ей, следовало быть довольной уже тем, что ей удалось произнести связное предложение.
— Возможно. Я не часто выходил в свет с тех пор, как вернулся.
— Это не важно. В доме всегда есть слуга, который может проводить редкого гостя, а завсегдатаи знают дорогу сами.
В какую-то секунду выражение его лица изменилось, и теперь перед ней предстал Син-повеса, со смутной чувственной улыбкой.
— Похоже, я попадаю в категорию редких гостей.
Он, кажется, совсем забыл, что она тоже оказалась в Графтон-Хаусе впервые.
— Я нашла дорогу сама, — сказала Виктория, желая напомнить ему, что он должен поддерживать ее, а не наоборот.
— Мы должны исправить это. Я уже достаточно ознакомился с домом, чтобы показать его вам, когда вы захотите. Возможно, завтра.
— Возможно. Но завтра я должна посетить благотворительный завтрак.
Он поднял бровь.
— У меня сложилось впечатление, что завтра мы собирались уехать из города.
«Пропади все пропадом», — подумала она.
— Я тоже так и предполагала, но завтрак был намечен несколько месяцев назад, и я согласилась участвовать в нем задолго до того, как встретила вас. Если уж я осталась в Лондоне, то должна на нем присутствовать. Вы говорили, что мне не нужно менять мои светские привычки. — Виктория смотрела в свою тарелку, когда Майло подавал божественно пахнущего жареного фазана. — Вы можете сопровождать меня, если пожелаете.
Синклер фыркнул.
— На благотворительный завтрак? Удивлен, что вас втянули в это дело, но я еще не сошел с ума.
Этого было более чем достаточно.
— Меня никто не втягивал в это, милорд, — возразила она, сжав в руке вилку. — Я занимаюсь эгим добровольно. Именно в этом и состоит благотворительность — отдавать часть себя.
Маркиз усмехнулся, смакуя жареного фазана.
— Тогда эта птица тоже посвятила себя благотворительности. Она определенно отдала себя. И она чертовски вкусна.
Девушка взглянула на собравшихся слуг. Если ему было безразлично, какое впечатление он производит на них, тогда и ее не заботило, каким тупым он выглядит.
— Если вы смешиваете поедание птицы с благотворительной деятельностью, могу вообразить, насколько ваша преданность Англии была поколеблена, пока вы находились в Европе.
Он застыл, затем медленно положил на стол нож и вилку, не сводя с нее глаз.
— Моя преданность?
— Да. Почему вы оставались по Франции, когда вся остальная Англия была в состоянии войны с ней?
Синклер молчал, затем, расслабив плечи, продолжил трапезу.
— Моя преданность никогда не вызывала сомнений.
— И это печально. — Виктория отодвинулась от стола и встала. — Извините, но я покину вас сегодня пораньше.
На этот раз он даже не взглянул на нее.
— Спокойной ночи, Виктория.
— Спокойной ночи, Синклер.
Глава 5
Маркиз мерил шагами свою спальню, каждый раз останавливаясь перед дверью в гардеробную, а затем опять возобновляя движение. Он будет идиотом, если войдет в ее комнату, — она сама должна попросить его об этом.
Итак, эта соплячка оспаривает его любовь к Англии, кокетливая и избалованная лондонская красотка ставит под сомнение его преданность. Конечно, это было бы занятно: создать у всех — тем более у Бонапарта — впечатление, что он слишком занят собой, чтобы думать о политике, и будет заниматься чем угодно, лишь бы это забавляло и приносило ему пользу. Эти самые качества, возможно, дадут ему свободу действий в Лондоне, чтобы найти убийцу Томаса.
Часы пробили два; проклиная свою забывчивость, маркиз схватил накидку и проскользнул в темный холл, затем поспешно спустился вниз и тихо вошел в кабинет на первом этаже. В темноте ему хватило секунды, чтобы снять крючок и распахнуть окно.
Перешагнув через оконный проем, Синклер оказался на земле и, прячась в глубокой тени дома, добрался до конюшни.
— Бейтс, — прошептал он.
— Самое время, — ответил за его спиной более низкий и гортанный голос.
Он развернулся, в мгновение ока вытащил из кармана пистолет и прицелился.
— О Боже!
— Не двигайся! — приказал Синклер.
— Где уж там, с этой «пушкой», направленной на меня. Побойся Бога, Син, это была всего-навсего шутка.
Маркиз медленно опустил пистолет, затем положил его обратно в карман.
— Право, Уолли, мертвые наемные убийцы не представляют никакого интереса.
— Я говорил тебе, — произнес Бейтс, выходя из-за угла дома вместе с высоким мускулистым человеком, — это не смешно.
Уолли провел рукой по своим уже начинающим выпадать светлым волосам.
— Если бы ты не опоздал, у меня не было бы времени шутить.
Синклер кивнул:
— Я потерял счет времени.
— Чего и следовало ожидать. — Бейтс улыбнулся, и его зубы блеснули при свете луны. — Ведь это твоя свадебная ночь, и все такое.
— Я удивляюсь, как ты вообще решился покинуть теплую мягкую постель, — продолжил Уолли.
Так как у него не было намерения сообщать им подробности первой брачной ночи, Синклер просто пожал плечами.
Рыжеволосый великан, который сопровождал Бейтса, выступил вперед.
— Предполагаемый свидетель, за которым мы следовали, оказался старым, испитым сквайром, у которого ума не больше, чем на пенс.
Мягкий шотландский акцент не сделал новость более приятной.
— Совсем ничего?
— Да. Я предлагал деньги за информацию, но не думаю, что он отличит твоего брата от принца Джорджа.
— Все же мы должны были попытаться.
Уолли покачал головой.
— Если бы дело было в деньгах, кто-нибудь выдал бы негодяя еще два года назад.
— Я знаю. Мы собираемся вести это дело по старинке и не можем исключить никого из подозреваемых без доказательств противного.
— Но это займет массу времени.
Синклер взглянул на Бейтса.
— Ты не обязан помогать мне.
Молодой человек хмыкнул.
